Горный цветок

Деверо Джуд

— Нет, не различаются. — Мэдди улыбнулась, надеясь, что выглядит вполне уверенной. — Герцог есть герцог.

— Да, конечно, но тогда, выходит, король ваш родственник?

— Четвероюродный брат, — ответила она, не моргнув глазом. Просто удивительно, как быстро она научилась врать. Видимо, здесь, как и с гаммами, большую роль играла постоянная практика.

— Со стороны вашей матери или отца?

Мэдди открыла было рот, чтобы сказать «матери», но он заговорил прежде, чем она успела ответить.

— Это был глупый вопрос. — Капитан замолчал

и, стараясь удержаться, так как в этот момент карету сильно тряхнуло, вытянул вперед длинные ноги. — Конечно же, отца, ведь только так и передается титул. — В глазах его блеснули веселые искорки. — Этого вашего отца, который так плохо лазает по скалам. Если только в Ланконии титул не передается по женской линии или же ваша мать не обладает одним из тех редких титулов, которые может унаследовать женщина, но в таком случае ваш отец не мог бы, вероятно, взять ее титул. — Он на мгновение умолк, так как карету опять тряхнуло. — Но если титул унаследовали вы,тогда ваши родители, скорее всего, уже умерли, и он передается-таки по женской линии.

— Смотрите-ка, олень, — проговорила Мэдди. — Сегодня вечером у меня концерт, но завтра я непременно отправлюсь знакомиться с окрестностями. Все здесь так отличается от того, к чему я привыкла дома.

— Так как?

— Что «как»? — переспросила Мэдди, прекрасно понимая, что он имеет в виду.

— Ваш титул передается по женской линии? Мэдди стиснула зубы. В чем, в чем, а в настойчивости капитану Монтгомери не откажешь.

— Пожалуйста, капитан. Мы в Америке, и, пока я здесь, мне хотелось бы, по возможности, быть настоящей американкой. Быть герцогиней — это так… так…

— Обязывает.

— Да. Именно так. Моя жизнь дома, во дворце, была весьма однообразной. Для меня существовало только пение. Все свои дни я проводила с мадам Бранчини. Кроме уроков, меня ничто не интересовало.

«Наконец-то, — подумала она, — я сказала чистую правду». Мэдди поправила шляпку. Может, если она ему что-нибудь расскажет, он успокоится и перестанет донимать ее вопросами?

— Однажды в Париже, после того как я три вечера подряд пела в «Пуританах», меня пригласил в свой загородный дом на ужин один русский князь. В ту ночь там было с полдюжины женщин, все весьма знатные дамы: итальянка, француженка, английская леди и красивая и очень печальная русская княгиня. На первое нам подали чудесный густой и ароматный суп, в который было добавлено немного шерри; когда мы его доели, каждая леди на дне своей тарелки обнаружила жемчужину. Большую и очень красивую.

С минуту капитан в глубокой задумчивости смотрел на Мэдди.

— И после жизни во дворце и ужинов с жемчугами в супе вы попали в Америку. Вероятно, она вас сильно разочаровала?

— Ну, здесь не так уж и плохо. Полагаю, Америке и американцам есть чем гордиться.

— Спасибо за добрые слова, но такая дама, как вы… Вам, должно быть, здесь не хватает всего этого: шампанского, роз, джентльменов, осыпающих вас бриллиантами.

— Нет-нет, — она наклонилась

вперед, — мне этого совсем не нужно. Я хочу сказать, все это было у меня всю мою жизнь. Даже ребенком я должна была в торжественных случаях надевать маленькую корону.

«Удивительно, — подумала Мэдди, — как это Господь еще не поразил меня на месте». Он улыбнулся:

— А какие титулы были у ваших сестер? Мэдди понимала, что это ловушка. Как бы мало она ни знала, ей все же было известно, что в семье могла быть только одна герцогиня.

— Простите, капитан, но у меня ужасно разболелась голова.

— Может, сделать массаж, как в прошлый раз?

— Да скорее я буду играть со змеей, — ответила она и закрыла глаза, но тут же опять их открыла, услышав его негромкий смех. Она не совсем понимала, в какую игру они только что здесь играли, но у нее было такое чувство, что проиграла она.

Был полдень, когда они прибыли в Денвер-Сити. Пара сотен бревенчатых хижин, несколько палаток да тысячи мужчин, полных решимости во что бы то ни стало разбогатеть, — вот и все, чем мог похвастаться этот «город».

Не успела карета остановиться, как их окружила шумная городская толпа. Кто-то тут же сообщил им, что здесь вообще нет никакого золота, кто-то — что в ручьях лежат самородки с куриное яйцо. Многие просили у них денег в счет будущей доли, но были и просто любопытные. Недалеко от города находился лагерь ютов, и они тоже пришли взглянуть на красную карету и женщину в ярко-голубом платье.

Мэдди, казалось, нисколько не смутили ни этот шум и суматоха, ни вопросы старателей о том, как ее зовут и что означает надпись «поющая герцогиня». Она любезно улыбнулась окружавшим ее людям и приказала Фрэнку с Сэмом установить палатку и начать раздавать афишки о сегодняшнем представлении. Когда палатка была готова, она прошла внутрь и переоделась в темную шерстяную юбку, доходящую лишь до щиколоток, и простую белую хлопчатобумажную блузку. У выхода из палатки ее уже поджидал капитан Монтгомери.

— Добрый день, капитан, — бросила она ему на ходу и хотела было пройти мимо, но он загородил ей дорогу. Мэдди вздохнула. — Ну хорошо, чего вы хотите?

— Куда вы идете?

— Хотя это вас и не касается, я отвечу. Я собираюсь позавтракать, а затем прогуляться по городу.

— И кто вас будет сопровождать?

— Я пойду одна, как делала это всегда, с тех пор как в год начала ходить.

— Вы не можете находиться среди этого отребья одна.

Она плотно сжала губы, попыталась его обойти и, когда он снова загородил ей дорогу, с силой ударила его под ребра так, что он охнул, и прошла мимо. Эдит уже накрыла стол. На всем пути от Сент-Луиса до Денвера они постоянно закупали свежие продукты у фермеров, и к тому же у них было с собой копченое мясо. Сейчас перед Мэдди на тарелке лежали кусок окорока и зеленая фасоль.

— Если вы и дальше собираетесь сверлить меня глазами, то по крайней мере будьте добры сесть. И съешьте что-нибудь.