Горный стрелок
Шрифт:
После недолгого раздумья он обратился к Новаку:
– Ларс запросил слишком большую сумму, у меня такой нет. Большая часть денег в обороте, в производстве. Я согласен на... сто. Этого будет достаточно?
Шеель, прикидывая, прикрыл один глаз.
– Да, – наконец сказал капитан. – Это – минимум, что мы хотели заработать. А теперь – бытовые проблемы. Сейчас мы плотно завтракаем, стреножим альпинистов и отправляемся в путь.
Новак насторожился.
– А ваш человек, который сейчас с русскими? Кстати, они далеко?
– Не близко. Большой
– Вы что, не будете их ждать?
– Они налегке и догонят нас.
– Та-ак. – Новак, не мигая, уставился на Шееля. – Кажется, я понимаю, почему вы так быстро согласились на мое предложение. Вы действительно все просчитываете моментально. Ваш человек пройдет мимо лагеря и перестреляет безоружных альпинистов.
– Он не сделает этого. Потому что привык подчиняться приказам. А на уничтожение чешских альпинистов у него приказа нет.
– А откуда мне знать об этом? Вот что, Шеель, связывайтесь с вашим бандитом и отдайте соответствующее распоряжение.
– Не стоит его отвлекать. Сейчас он торопится.
–У вас есть что-то святое в жизни, Шеель?
– Безусловно.
– Прозвучит довольно глупо, но поклянитесь этим святым, что чешские альпинисты останутся живы.
– Действительно глупо. Но я клянусь.
Новак сморщился.
– Шеель, давайте все-таки дождемся вашего человека.
– Бессмысленно меня уговаривать. Мы потеряем около шести часов. А время – деньги. Все, герр Новак, переговоры закончены.
22
Чешские альпинисты сидели на ткани расстеленной на снегу палатки и бросали тревожные взгляды на человека, быстро приближающегося к их лагерю.
Первым заметил его Богумил Слончик. Он обратил на него внимание Миклошко, но тот только равнодушно повел в ту сторону головой. Пресс-секретарю казалось, что несколько часов назад он пережил клиническую смерть. Потом он вернулся к жизни, но ненадолго. «Я думаю, все будет хорошо», – сказал ему на прощанье Мирослав. Миклошко видел испуганные глаза старого друга и слезливый блеск в них. Он понимал товарища – еще неизвестно, как бы он сам выглядел на его месте.
Возле одной из палаток сейчас высилась черная куча обгоревшей обуви и одежды. Террористы раздели даже мертвых охранников.
«Звери!» – скрипел зубами Слончик.
Вот еще один приближался к лагерю. Молодой альпинист уже ясно различал на его загорелом лице недельную щетину, волевой подбородок ритмично двигался, пережевывая жвачку. А Слончик еще когда предлагал: нужно обмотать ноги какой-нибудь одеждой и уходить к скалам. Миклошко, которого охватила полнейшая апатия, только махал рукой: «Не успеем. Да еще наследим. Какая разница – там или здесь?»
И вот прошло около пяти часов, как ушли немцы, прихватив с собой Яна Новака и вице-премьера.
Террорист шел твердой походкой, глаза
«Ну, сука, стреляй!» – Слончик жег его черными глазами.
Но тот только слегка повел головой в сторону лагеря.
Миклошко горько усмехнулся, вспоминая о том, что Шеель, уходя, говорил:
«Мои люди подчиняются приказам».
Но, оказавшись напротив, террорист остановил свой ветеранский шаг.
– Закурить нет?
Слончик разинул рот и начал медленно подниматься. Тряхнув головой, он робко спросил:
– Вы... русский?
Сергей не сдержался и широко улыбнулся: «Ну русский, русский. Кто же еще в одиночку может ходить по Гималаям?»
Глядя на чехов, он вспомнил, что некогда был деревенским парнем, и, как бы между прочим, заметил:
– Иду вот спасать вашего спикера.
Все разом бросились к скалолазу, оставляя на снегу следы босых ног.
«Вот так и рождаются легенды о снежном человеке», – подумал Сергей, принимая крепкие объятия чешских альпинистов.
Слончик хлопнул себя по бедрам и схватил Сергея за руку.
– Так это ж Курочкин! Сергей! Вот это встреча! Я Богумил Слончик, тоже скалолаз. Ты не помнишь меня? Мы были вместе на соревнованиях под Ордалью, в Норвегии. Правда, я участия в соревнованиях не принимал – колено. А ты здорово лазил!
Сергей в смущении бросил «спасибо» и покраснел. Он всегда краснел, когда его хвалили. От этого он злился на свою физиологию.
Слончик прочно завладел его рукой.
– Надо же, а я не верил! Хотя в Горном клубе разговор о вашей экспедиции был. Сергей, ты действительно меня не помнишь?
– Да брось ты! – Скалолаз ткнул Богумила в грудь. – Помню, конечно, только никак в себя не приду. Я за четверо суток всего несколько часов спал. А ты в Норвегии с больным коленом на Галхепигген залез.
– Точно! Ну надо же, помнит! А ты чего это так мимо лагеря прошел? – Слончик отпустил руку Сергея и вальяжно протопал босыми ногами по снегу. – Уснул, что ли?
– Да вроде. – Сергей опустил глаза. Ему до кончиков волос стыдно было перед альпинистами. Но то ли усталость повлияла, то ли возраст. Сереге всего двадцать шесть, а о нем пишут в специализированных журналах, вручают международные призы, вешают на шею медали. И ведь есть за что, скалолаз он уникальный, от бога, а родился под Самарой, не в горных районах, где с пеленок перед тобой дыбятся величественные вершины и манят к себе.
Слончик положил ему руку на плечо.
– Мы знаем, Сергей, они ваших... В общем, прими наши соболезнования.
Сергей коротко кивнул. Да, они – наших. А могли – больше. Он едва успел бросить в руку автомат, когда Йохан Фитц одной рукой прятал на груди рацию, а второй... Короче, Сергей с полсотни метров прошил террориста. И рука не дрогнула. И все пули, как завороженные, точно попали в цель. А Скоков обнимал его как родного сына и... плакал.
Сергей немного отстранился от альпинистов.