Город Бессмертных. Трилогия
Шрифт:
— Каивариин… — у эльфа внезапно пересохло в горле, но внешне он ничем не выдал своих чувств. — Ну надо же!
— Что такое? — с любопытством спросила Лисси.
— Оказывается, наши сказки рассказывают и людям, — хмыкнул Эннареон. — Кто бы мог подумать?
— Действительно, — в тон ему съехидничал Эллагир, болезненно воспринимавший всякое сравнение с эльфийской расой. — Такие наполненные глубочайшего смысла сказки — и этим тупым неотесанным болванам — людям!
— Только не начинай, — простонала Альрин. — Просто наказание какое-то!
— Да ну вас, —
— Это был бы не Эллагир, если бы последнее слово не осталось за ним, — смеясь, потянулся эльф. — Доброй ночи всем! Первая стража — моя, так что спите без тревоги: я не только самый мудрый, но еще и слышу лучше вас всех.
— Хоть какая-то польза, — буркнул чародей, полностью оправдывая характеристику, полученную от Эннареона.
Тот лишь развел руками.
Ночь, как и предыдущая, выдалась прохладной. Спутники выбрали удачное место для отдыха: каменистый уступ надежно защищал их от ветра. Однако, стоило Эннареону обойти его, как сразу почувствовалось дыхание приближающейся зимы.
Эльф поежился от пронизывающего холода, с легкой грустью вспомнив свой Город Тысячи Кораблей, лежащий далеко к югу отсюда.
Небо, усеянное звездами, было кристально чистым: ни облачка. Оно казалось таким близким, что стоило протянуть руку — и можно было бы зачерпнуть полную пригоршню созвездий. Эннареон постоял немного на ветру, прикрыв глаза и слушая ночные шорохи, вдыхая запах трав, растущих здесь, в горах.
— Не спится, Аль? — не оборачиваясь, тихонько спросил он.
— Никогда не перестану удивляться твоему острому слуху, — не сдержала улыбку чародейка. — Да, не могу уснуть. Закрываю глаза, и вижу… все тот же кошмар. — Девушка вздохнула. — Можешь считать меня спятившей дурой. Я уверена, что это — знак. Весть, которую я не могу никак понять. И от собственной тупости выть хочется.
— Успокойся, — мягко ответил эльф. — И не вини себя. Некоторые всю жизнь учатся понимать такие знаки… и безуспешно, между прочим. В тщетной погоне за мудростью они проводят долгие годы. А ты… ты очень молода, но твоему уму уже многие могут позавидовать. Очень многие… — Эннареон задумчиво посмотрел на девушку. — Нечего наговаривать на себя.
– “Позавидовать”, — передразнила его Альрин. — Чему тут завидовать, если я сама себя не понимаю?
— Научишься, — беззаботно пожал плечами Эннареон. — Время просто не пришло еще.
— Хотелось бы верить, — рассеянно отозвалась чародейка. — Ладно, я о другом хотела спросить. Только ты ответь честно, хорошо?
— Э… — моргнул эльф удивленно.
— Ой, прости, — Альрин рассмеялась. — Забыла, что вы всегда говорите правду. Извини еще раз.
— Аль, — вздохнул Эннареон. — Предисловие несколько затянулось, тебе не кажется? О чем ты хотела спросить?
— Когда Лисси рассказывала о своих детских снах, что-то тебя заинтересовало, — проговорила
— Это был не вопрос, — заметил эльф негромко.
— Ну, хорошо! Что такого во всей этой истории? Я наблюдала за тобой: ты что-то понял, но чтобы этого никто не заметил, принялся дразнить Эла. Тот, разумеется, молчать не стал, и о Лисси с ее драконом как-то забыли… Зачем это все?
— Долго рассказывать, — после небольшой паузы заговорил Эннареон. — И кстати: видишь, насколько ты проницательна?
— Эн, — лукаво прищурилась чародейка. — Я тоже не люблю предисловий. Давай к делу?
Тот тяжко вздохнул.
— Ты слышала, конечно, старую эльфийскую сказку о том, как возник наш мир и все остальные миры? Там говорится, что он возник из дыхания дракона, который живет в наших снах. Легенда, между прочим, упоминает, что крылья его — небесно-голубого цвета. — Эльф усмехнулся. — Дыхание этого дракона замерзло и застыло кристальной сферой, а в ней, разделенные прозрачными гранями, существуют тысячи разных Велленхэмов, Тоддмеров, Иллеремминов и Создатель ведает что еще.
— Сказочка-то сложновата. Не для детей, — ехидно заметила девушка. — Такие теории стоит обсуждать не перед сном, а на ученых советах.
— Она звучит очень красиво, с множеством живописных подробностей, и вполне по-детски, — улыбнулся Эннареон. — Я же излагаю самую суть, без словесных украшений. Сколько эльфийских наречий тебе известно? — спросил он вдруг. — Явное Слово, Тайное… возможно, немного из Древнего Слова?
— Я была уверена, что неплохо говорю на Явном, и могу сносно читать на Тайном, — хмыкнула Альрин. — В университете я получила “превосходно” по обоим языкам.
— В те времена, когда возникла эта легенда, эльфы севера говорили на другом языке, мы называем его Изначальным Словом, — продолжал Эннареон, оставив без комментария оценки чародейки. — Сейчас его знают считанные единицы, и именно на нем была записана эта сказка. Не думаю, что Лисси в детстве усердно изучала этот забытый язык, сказочно красивый, но безумно сложный. Поэтому я очень, — эльф сделал ударение, — очень удивился, когда она произнесла фразу на Изначальном.
— Та-а-ак, — понимающе протянула Альрин. — Она сказала, что дракон звал ее Каивариин, что она сама себе нафантазировала, будто на драконьем языке это — “хорошая девочка.” А что в действительности это означает на Изначальном Слове?
Эльф усмехнулся:
— Снова схватываешь на лету. Kai va'a Rhie Ienn? Страж на Границе Миров.
Альрин стояла на ветру рядом с эльфом, молча обдумывая услышанное. У нее возникло странное ощущение, что рядом с ней прошла какая-то большая тайна, может быть, величайшая из тех, которые только возможно встретить. Прошла и зацепила ее краешком своей тени, дохнула загадочной вечностью, оставила еле заметный след и растворилась в темноте ночи.
Эннареон, тоже не произнося ни звука, смотрел в глаза девушке и любовался игрой мысли в ее взгляде. Наконец, она тряхнула головой: