Город Бессмертных. Трилогия
Шрифт:
— Вы… вы сделаете это ваше снадобье для меня, милостивый государь? — дрожащим голосом спросил Балик. Осознание действительности мало-помалу вернулось к нему, и в глазах вновь замерцал огонек надежды. — Вы позволите мне… жить?
На приготовление отвара ушло от силы полчаса. Все это время спутники обменивались короткими, ничего не значащими фразами. Разговор не клеился: сказывалось недавнее напряжение. Балик вовсе сидел молча, изредка вздыхая и внимательно следя за каждым действием эльфа.
— Готово! —
— Уверен? — тихонько спросила его Альрин. — Что-то я не припоминаю такого декокта. Хотя чародеям про зелья читают лишь краткий курс, мы же не целители…
— Не беспокойся, — ответил эльф, переливая отвар в большую кружку. — Я знаю, что делаю.
Он подал кружку Балику. Тот осторожно, будто за край пропасти, заглянул в нее и принюхался.
— Пахнет медом и яблоками, — удивленно объявил он. — Вишь ты, а на вид обычный сорняк. Слава Создателю, что я не успел их выполоть!
— Это — запах твоих сновидений, — улыбнулся Эннареон.
Крестьянин несмело улыбнулся.
— Пей, — проговорил эльф. — Приятных снов, и прости за все неприятности, что мы тебе причинили.
— Да ладно, — слабо махнул рукой тот. — Могло ведь быть и хуже! — крестьянин покосился на эльфов меч.
“Да оно и так не очень-то хорошо”, — мысленно вздохнул Эннареон.
Балик обвел взглядом комнату и припал к кружке с пряным напитком. Эльф внимательно следил за каждым его действием. Первые несколько глотков дались легко, точно это была вода, но затем зелье неожиданно стало густеть, а мысли — путаться.
“Суматошный выдался денек, — подумал Балик. — Сейчас напьюсь да лягу поспать часок-другой. Почему вот только вода такая зеленая?”
Он сделал попытку открыть глаза, чтобы удостовериться в цвете напитка, но внезапно обнаружил, что поднять веки будет сейчас совершенно непосильной задачей.
“Запах меда в сентябре… Мед… Его надо лить тонкой струйкой в липовую плошку… Лить и вдыхать его аромат…”
Эннареон осторожно вынул из ослабевших пальцев пустую кружку. Балик мягко улегся на спину, улыбаясь во сне. Альрин бережно укрыла его одеялом, выделанным из шкуры какого-то зверя, и, встретив недоуменный взгляд Эллагира, смущенно пояснила:
— Он был так добр к нам, а мы причинили ему столько зла…
Все, кроме крестьянина, уплывшего в царство сна без остатка, чувствовали себя неуютно. Тангор, хмурясь и покусывая бороду, молча упаковывал заплечный мешок. Чародей в легком раздражении барабанил пальцами по столу, на котором еще теплыми стояли глиняные тарелки с остатками обеда. Наконец Эннареон обвел спутников взглядом и негромко произнес:
— Что ж… Идемте!
Друзья покинули гостеприимный кров, унося с собой чувство вины, которое было несравнимо тяжелее, чем их нехитрый скарб. Тангор, выходивший последним, плотно притворил за собой дверь, но этого ему показалось мало:
— Надо бы запечатать ее получше, —
— Я могу наложить на дверь запирающие чары, — пожал плечами Эллагир. — Правда, после этого бедняге придется выходить в окно, покуда он не прорубит новую.
— Ему не придется, — мрачно проговорила Альрин, осененная внезапной догадкой. — Верно, Эн?
Эльф печально улыбнулся, одними кончиками губ, и ничего не ответил.
— Нам мало рассказывали про травы, но про яснолист я все-таки вспомнила кое-что, — продолжила чародейка. — Из этого растения готовится только одно зелье.
— Какое? — тихо спросил Эллагир, догадываясь, каким будет ответ.
– “Медовый сон.” Это — убивающий отвар, — с ужасающим спокойствием произнесла Альрин. — Бедняга Балик не проснется.
Лисси с немым вопросом уставилась на Эннареона.
– “Медовый сон” — убивающий отвер — эхом подтвердил эльф, вздохнув. — Но, по-моему, это лучше, чем умереть от удара клинка, тщетно вымаливая пощаду и ползая на коленях.
— Это — подло! — воскликнула Лисси. — Отвратительно, низко и подло! Твой меч он хотя бы видел, а так…
— …А так он спокойно уснул и сейчас находится во власти грез. Когда-нибудь и ты будешь решать, как распорядиться чужой жизнью. Увы, я предчувствую, что тебе предстоит делать это чаще, чем хотелось бы. И вот тогда ты обретешь право судить меня. Но не раньше.
— Я согласен с девочкой, — заявил Тангор. — Лучше отнять жизнь сталью, чем исподтишка подпоить отравой.
— Это оттого, что тебе не доводилось пробовать ни меча, ни яда, — жестко возразил Эннареон.
— А ты, значит, испытал все, и мы сейчас разговариваем с живым мертвецом? — в тон ему ответил гном.
— Мне довелось испытать больше, чем ты когда-либо сможешь представить! — отрезал эльф.
— Эннареон прав, — неожиданно вклинилась в разговор Альрин. — Прав дважды. Первый раз — когда убеждал, что наша безопасность важнее, чем жизнь одного незнакомого человека. Второй — когда дал ему возможность умереть достойно, без страха перед мечом. Поехали уже! А то уж больно безмятежно выглядит это место. Так и кажется, что бедняга Балик сейчас откроет дверь и позовет на десерт…
— Он проснется не раньше, чем через месяц, — пожал плечами Эннареон.
Все снова уставились на него.
— Так… Я окончательно запуталась, — чародейка потрясла головой, словно желая привести мысли в порядок. — “Медовый сон” — смертельная отрава, разве нет?
— Без сомнения. То есть, противоядие, конечно, существует, но если его не окажется под рукой…
— Тогда объясни мне, — перебила его Альрин, — причем тут “месяц?”
— Я дал ему не “Медовый сон”, — развел руками эльф. — Понятия не имею, почему в вашем университете рассказывают лишь об одном из девяти зелий на основе яснолиста.