Город богов
Шрифт:
Сами караванщики тоже были окружены постоянным почтительным вниманием. Их рассказы слушали, затаив дыхание, прося вновь и вновь повторить то, что уже вошло в легенды. Это трепетно-восхищенное отношение растопило сердце даже Атена. Если бы кто-нибудь, даже сам небожитель, сказал ему в тот, первый день пребывания в городе, что ему будет так трудно прощаться с жителями города, этими еще совсем недавно совершенно чужими и даже враждебными людьми, он бы не поверил. Однако, сколь бы это ни казалось невозможным, все было именно так.
Солнце
— Пора, — вздохнул Ри, повернувшись к горожанам, пришедшим проводить караван.
Облаченный в золотой наряд Хранителя, Ларс, чьи раны стараниями богини врачевания практически зажили, стоял, опершись о золоченый посох рукой, которая еще совсем недавно была мертва. Бур, прижимая к себе Лику, время от времени смущенно поглядывавшую на своего спутника, всякий раз улыбаясь и краснея, казался повзрослевшим и окрепшим в одежде служителя. Позади, на изрядном удалении маячили фигуры стражей, призванных сопровождать нового хозяина города. К своему немалому удивлению, Ри заметил среди последних одного из той троицы воров, с которым дороги свели его в доме Ларса.
— Ладно, приятель, пора прощаться, — Бур хлопнул караванщика по плечу. — Пусть будет счастливым твой путь. И не поминай нас недобрым словом.
— Мне не сладко здесь пришлось… — Ри поднял голову, чтобы в последний раз оглядеть все вокруг, скользнуть взглядом по стенам храма, вознесенного в небо священным холмом. До последнего мига он не решался взглянуть на него, опасаясь, что этот образ воскресит в памяти воспоминания, которые, поблекнув в лучах испытания, все же сохранились где-то в черной глуби памяти. Сейчас же он не мог не сделать этого, понимая, что иначе будет всю жизнь презирать себя за слабость, которой не место в сердце мужчины, и тем более караванщика.
В первый миг у него перехватило дыхание. Он ожидал увидеть совсем иное: наполовину мертвый, погруженный в удушливое кровавое марево предел, подобный вратам в царство мертвых, вся красота которого не в силах была заглушить чувства отвращения и боли. Но перед ним был светлый золотой замок, исполненный чистотой и покоем. Перемены показались столь сильными и внезапными…
— Как он изменился! — пораженный, прошептал юноша.
— Нравится? — проследив за его взглядом, спросил Бур. По его губам скользнула довольная улыбка. — Это моя Лика постаралась!
— Ну что ты! — щеки девушки залились смущенным румянцем. — Разве бы я смогла совершить такое чудо!
— Не умоляй своих заслуг, сестренка, — жмурясь в лучах яркого теплого солнца, проговорил Ларс. — Это твои идеи. Я лишь помог с их воплощением, — он обернулся, чтобы взглянуть на храм, — и, надо признать, получилось очень даже ничего.
— Госпожа Нинти тоже помогала нам, — поспешила добавить Лика, придерживаясь веры в то, что в бедах виноват лишь человек, в то время как все благо от богов.
— Это
— Ты ведь любишь ее, — Бур покрепче прижал к себе Лику, — а для любви, знаешь ли, нет границ и запретов.
— И когда ты только успел до этого додуматься?
— О, друг мой, очень и очень давно… — он собирался продолжать, но тут его взгляд упал на караванщика, на лицо которого набежала тень.
Ри смотрел на повозку Сати. Девушка так ни разу и не покидала ее с того самого мига, как они вернулись домой.
И, сочувственно вздохнув, горожанин умолк.
Когда молчание затянулось, Бур, чувствуя нависшее между ними напряжение, хотел уже сказать:
"Не унывай. Все уладится, вот увидишь. Нужно лишь чтобы прошло время…" — но рука Ларса коснулась его плеча. Маг качнул головой. В его глазах читалось: — "Не надо слов. Ри понимает, что мы все знаем и сочувствуем ему, принимая на свои души часть вины за то, что произошло с ними в нашем городе. А все остальное сейчас не важно".
— Жаль, что мы никогда больше не увидимся, — вздохнул караванщик, — я хотел бы пройти свой путь рядом с такими друзьями, как вы…
— Мы не можем покинуть город, ты ведь понимаешь, — Лика взяла его руку в свои теплые мягкие ладони, — как бы я ни мечтала о дороге… — в этот миг, несмотря на все то внезапное счастье, которым одарила ее судьба за последние дни, она страстно завидовала караванщику. Ведь ему был сужден весь мир, а не маленький островок, пусть и самый прекрасный на свете.
— Ты мог бы остаться в Керхе, — Ларс знал, что Ри не примет его дар, когда судьбой юноши был караван и лежавшая перед ним снежная дорога, но он должен был предложить.
— Нет, — качнул Ри головой. — Прости, но нет.
— Конечно. Ведь никто по своей воле не сойдет с тропы бога солнца.
— Это так. Но есть еще и другое… Я верю, что, рано или поздно, сумею вернуть свое счастье, которое так вероломно отнял у меня Губитель. Если придется, я буду сражаться за него даже с самим богом судьбы и добьюсь своего…
— Да, — кивнули, переглянувшись, горожане, соглашаясь с ним, — счастье достойно того, чтобы за него бороться…
Ри поспешил перевести разговор на другую тему.
— Богиня врачевания вернула тебе зрение… — глядя на Лику, проговорил караванщик. Он испытывал некоторую робость при общении со своими знакомыми, которые вдруг в мгновение ока превратились, волей небожителей, в правителей города. Особенно это касалось сестры Ларса. Парни… А, они всегда поймут друг друга. Девушка же — существо совершенно иного порядка.
— Нет, — улыбнувшись, качнула головой Лика, — господин Шамаш.
— Шамаш? Разве он врачеватель? — удивленно воскликнул Ри. Хотя, собственно, что тут было странного, ведь богу солнца под силу все.