Город будущего: Дубай, созданный архитектурой

Рейс Тодд

На суше

В 1953 г., спустя 50 лет после того, как Джордж Керзон не соизволил сойти на берег, в эмират Шарджа прибыл Кристофер Пири-Гордон. Он был первым политическим представителем МИДа в Договорном Омане и инициировал проект, предполагавший большее вмешательство во внутреннюю политику региона, чем любая британская директива со времен военно-морских атак 1819 г.

Перед прибытием Пири-Гордона рядом с британской авиабазой в Шардже разместились вооруженные силы Договорного Омана. Личный состав защищал сухопутные границы эмиратов от внешних врагов – а конкретнее, от Саудовской Аравии. Пири-Гордон прибыл в тот период, когда на охраняемых землях под руководством британцев активно велись поиски нефти. В 1935 г. британские чиновники в Бахрейне отдали первые нефтяные концессии в регионе подконтрольной Великобритании компании Petroleum Development (Trucial Coast), или PDTC [36] . Поскольку в 1950-е гг. открылись новые перспективы, нужен был надежный порт для пополнения запасов. МИД предполагал, что порт, который будет оказывать необходимые услуги, будет расти и приносить прибыль [37] . Несмотря на то, что в Шардже уже более 100 лет работал офис Британского агентства, а с 1932 г. – и аэропорт, и порт Абу-Даби был ближе всего к наиболее перспективным районам разведки, к 1950 г. британское правительство возлагало «больше надежд» на порт Дубая. Так на Дубай, некогда считавшийся недостойным даже статуса протектората, была сделана основная ставка в британской

погоне за нефтяными доходами [38] .

36

Abdullah M. M. United Arab Emirates. P. 66. PDTC управляла компания Petroleum Concessions Limited.

37

Marshall to Hird. 16 May 1957 // National Archives (NA). United Kingdom. FO 371:127013; Abdullah M. M. United Arab Emirates. P. 67; Heard-Bey F. From Trucial States to United Arab Emirates: A Society in Transition. London: Motivate, 2005. P. 258.

38

Pelly to Secretary of State. 26 June 1950 // National Archives (NA). United Kingdom. FO 371:82047.

Рис. 1.1

Грузчики и разгруженный товар, Хор-Дубай. Около 1955 г.

Из архивов семьи Трипп

Авиабаза в Шардже и лагерь рекрутов свидетельствовали о британском военном присутствии, теперь же Пири-Гордону предстояло организовать в перспективном порту «управление» и «социальные услуги» [39] . У него было более широкое понимание порядка, чем у Керзона. Теперь этот термин включал финансовые и социальные аспекты. Пири-Гордон щеголял примерно такой же парадной формой, как и Керзон, но он не командовал военными силами – он должен был наладить работу администрации в Дубае и установить за ними контроль. В городе, где, по мнению британских чиновников, не было «вообще никакого управления» – разве что «плохо обученные клерки», – создание «небольшой администрации» под британским патронажем сулило британскому правительству «гораздо больше шансов получить контроль над будущими нефтяными доходами» [40] . С прибытием Пири-Гордона стал очевиден новый подход к Дубаю: предполагалось обеспечить минимальные вложения и растущий объем работ для британских специалистов. Дубай должен был развиваться как город, приносящий прибыль, на побережье, над которым так долго пытались установить контроль британские военные корабли.

39

A Note on the Wealth of Dubai. 24 June 1950 // National Archives (NA). United Kingdom. FO 371:82047. После предоставления Индии независимости в 1947 г. британское управление Договорным Оманом переместилось из колониального правительства Индии в МИД в Лондоне.

40

A Note on the Wealth of Dubai. 24 June 1950 // National Archives (NA). United Kingdom. FO 371:82047.

В ожидании завершения строительства нового комплекса зданий политического агентства в Дубае Пири-Гордон поселился в арендованном доме в Шардже. Территорию для британского агентства предоставил шейх Рашид, фактический правитель Дубая. Предоставление участка у берега лагуны могло бы показаться жестом гостеприимства, если бы он не располагался «в отдалении от города, по ту сторону от кладбища». Многие подозревали, что Рашид выбрал отдаленный участок, чтобы британцы не «слишком активно вмешивались в дела населения Дубая». В марте 1954 г. политический агент переехал в «не самый внушительный» комплекс, состоявший из «длинных, низких сараев, сливавшихся с окружающими песками», и огороженный «сетчатым забором, который делал его похожим на место заключения». Пири-Гордон называл это место «лепрозорием» [41] – но оттуда, даже находясь достаточно далеко от порта, Пири-Гордон мог вести предметное и систематическое наблюдение за делами города.

41

Walker J. Tyro on the Trucial Coast. Durham, UK: Memoir Club, 1999. P. 58. Примерно там же сегодня находится британское консульство. Британцы сами выбрали это место. Готовясь к прибытию политического агента, чиновник размышлял о том, какой будет жизнь будущих агентов: «Надеюсь, вы согласитесь со мной, что любому британскому офицеру или клерку, отправленному в такое тоскливое место и такой климат без каких-либо удобств и даже без компании других европейцев… если он хочет сохранить здоровье или душевное равновесие, для отдыха ему и его жене нужно создать самые лучшие условия» (Jackson to Walters. 4 Nov. 1947 // National Archives (NA). United Kingdom. WORK 10:124).

Кинжалы и каналетто

Вспоминают, что Пири-Гордон порой слишком увлекался вечеринками и собраниями в своей новой резиденции. Тем не менее его общительность удачно способствовала сбору информации об успехах торговцев Дубая. Все, что следовало знать о городе, можно было увидеть в Хор-Дубае, «естественной лагуне с соленой водой, соединенной с морем извилистым каналом, протекающим через песчаный пляж» [42] .

Городская гавань Хор-Дубай представляла собой болотистый морской рукав. Из-за приливов и погодных условий глубина гавани менялась более чем на пять метров. Береговая линия приобретала другие очертания в течение нескольких дней и даже часов. На низких берегах случались паводки. Здесь хозяйничали те, кто знал, когда лагуна становится судоходной и на какой незаметной отмели могут потерпеть крушение даже самые крепкие корабли. Морской рукав и, следовательно, Дубай зависели от приливов и превратностей погоды, а движение водного транспорта было ограничено несколькими часами в день. Из-за отлива суда не могли проходить под покровом ночи, чтобы избежать уплаты импортной пошлины. Для охраны входа в гавань в ночное время достаточно было одного сторожа на лодке, вооруженного только тусклым фонарем [43] .

42

Sir William Halcrow & Partners to Pirie-Gordon.12 Jan. 1955 // National Archives (NA). United Kingdom. FO 371:114696. В документах британского правительства до 1971 г. компания Sir William Halcrow & Partners часто упоминалась как Halcrows, и до того, как компания была приобретена более крупным конгломератом CH2M, а затем Jacobs Engineering Group, она была известна как Halcrow. Это название используется по всей книге.

43

Heard-Bey F. From Trucial States. P. 249.

Рис. 1.2

Вид с воздуха на Бур-Дубай – примерно в то время, когда британское правительство установило, что в порту Дубая было «больше перспектив», чем где-либо еще в Договорном Омане. Вокруг изгиба водного пути находятся печально известные песчаные отмели, опасные для грузовых судов.

Из архивов библиотеки Джона Р. Харриса

Илистые

воды гавани разделяли тогда еще два конкурирующих города: Бур-Дейру и Бур-Дубай [44] . Объединяющим фактором был доступ к Хор-Дубаю, а также британские договоры, установившие власть династии аль-Мактум в обоих городах. Расстояние между двумя берегами составляло максимум 300 м – достаточно, чтобы жители на обоих берегах ощущали себя независимыми друг от друга. Сегодня Хор-Дубай глубок, его русло четко обозначено каменной облицовкой. В 1954 г. в большинстве мест можно было спуститься к воде по пологим берегам. Хор-Дубай был не просто гаванью, ему отводилась важная роль в повседневной жизни горожан. На подгоняемых прохладным бризом небольших лодках, абрах, люди переправлялись с одного берега на другой. Когда же происходил отлив или уровень воды оказывался слишком низким для прохода кораблей, Хор-Дубай служил местом публичных собраний. Для спасения от жары были оборудованы открытые пляжи: здесь отдыхали, купались, устраивали общественный туалет. Семьи собирались у кромки воды, чтобы отдохнуть и постирать белье. Отдельные участки были выделены для мытья телег от песка. Прилив уносил оставленный мусор.

44

Арабское слово «бур» можно приблизительно перевести как «территория». К тому времени, когда Бур-Дейра окончательно стал частью города Дубай, он уже назывался Дейра и считался районом города. В этой книге Бур-Дейра называется отдельный город, который был независимым от Бур-Дубая. Бур-Дубай до сих пор используется для обозначения района Дубая, который примерно соответствует границам старого города.

Рис. 1.3

Маленькие лодки, или абры, на пристани в Бур-Дубае. 1959 г.

Из архивов библиотеки Джона Р. Харриса

В 1950-е гг. казалось, что невозможно описать Хор-Дубай, не используя слово «суета». Не имея альтернативы, дубайские торговцы по-прежнему полагались на древние традиции торговли. Вызванный Великобританией застой провоцировал у иностранных наблюдателей эстетический интерес к «заповеднику» древности, давно исчезнувшей в других местах. Дубай был наполнен «ароматами чего-то неожиданного, необычного, любопытного, броского или причудливого» [45] . Дороги вели от гавани к базарам, которые, по мнению этих наблюдателей, были аутентичными, в отличие от базаров Алеппо и Каира, к тому времени наводненных туристами. Базары Дубая, менее грандиозные, но недоступные для большинства жителей Запада, привлекали своим колоритом. В сдержанном описании региона в 1954 г. Руперт Хэй, бывший британский чиновник в соседнем Бахрейне, делится своими впечатлениями о Дубае:

45

Law H. D. G. Romance of the Persian Gulf // Edinburgh Review. 1927. Vol. 246, no. 502. P. 210.

Рис. 1.4

Дау с белыми парусами в Хор-Дубай, 1960 г.

Из архивов библиотеки Джона Р. Харриса

«Базары Дубая по обеим сторонам широкого рукава – самые живописные, что я видел на Ближнем Востоке, там вы переноситесь во времена «Тысячи и одной ночи». В узких проходах, закрытых циновками, где мрак испещрен пятнами солнечного света, арабы, персы и белуджи выставляют разнообразные и разноцветные товары. Дикие племенные вожди с верблюжьими палками и кинжалами торгуются с лавочниками, а богатые персидские купцы в длинных развевающихся одеждах и головных уборах из золотой парчи ходят взад и вперед, занятые своими делами. Величественные дау заходят в гавань, опускают паруса и бросают якорь, а маленькие лодки целый день снуют туда-сюда, переправляя покупателей с одного берега на другой. Прямоугольные дома шейхов и купцов с высокими ветряными башнями бросают белые отражения на воду. Условия, конечно, примитивны, но здесь царит атмосфера суеты и процветания, которая придает этому месту особое очарование» [46] .

46

Hay R. Persian Gulf States and Boundary Problems // Geographical Journal. 1954. Vol. 120, no. 4. P. 439. На этот отрывок мне указала Табита Декер.

Дональд Хоули, один из преемников Пири-Гордона, сделал вид, что не заметил нищету Дубая, чтобы разглядеть не только «живописное», но и художественное:

«Изящные абры скользят взад и вперед по спокойной сине-зеленой воде, отражающей "итальянские" ветряные башни, заставляя каждого посетителя шептать: "Каналетто"» [47] .

Британские чиновники также отмечали «деловой характер» Дубая, «процветающий базар» и «оживленную атмосферу города» [48] . Однако правда заключалась в том, что Дубай не был готов стать по-настоящему процветающим портом. Суета говорила о праздности, а не об энергии. Какой бы очаровательной гавань Дубая ни казалась тем, кто там не жил и не работал, это была заболоченная местность с хаотичной застройкой и полным отсутствием стали.

47

Hawley D. The Emirates: Witness to a Metamorphosis. Norwich, UK: Michael Russell, 2007. P. 199.

48

A Note on the Wealth of Dubai. 24 June 1950 // National Archives (NA). United Kingdom. FO 371:82047. – Доклад о богатствах Дубая, 24 июня 1950 г.

Перевалочный пункт

В 1954 г. порт Дубая вовсе не производил впечатления. Тем не менее он оставался основным источником дохода Дубая после того, как жемчужная промышленность угасла, когда в 1930-е гг. на рынке появился искусственный жемчуг. В гавани работал всего один стальной кран. Движение остальных грузов обеспечивала бригада мужчин, которые таскали мешки на небольшие лодки и складывали их в штабели по границе порта. В отсутствие отелей и гостиниц прибывающие моряки вынуждены были оставаться на своих судах – повезло тем, у кого суда могли служить мобильными домами. Остальные обходились картоном и подручными материалами, купленными на суше. Их временные убежища едва ли можно было отличить от куч гниющего зловонного мусора на пристани. За уборку мусора никому не платили. Пири-Гордон отчитывался, что в городе нет дорог с твердым покрытием и даже элементарных коммунальных услуг, например водопровода и электричества. Гавань утопала в собственных отходах и выживала только благодаря ежегодным наводнениям.

Западные дипломаты и журналисты часто называли Дубай сонной рыбацкой деревней или знойным болотом. Оба образа вводили в заблуждение. Дубай не был сонным. В этой местности люди не могли заработать достаточно средств к существованию, чтобы лениться. Прибыль от незначительного экспорта: сушеной рыбы, перламутра и животных отходов, собранных как удобрение, – была минимальной. Торговцы ловили малейшие возможности, которые могли принести прибыль.

Не был Дубай и болотом, то есть стоячим водоемом, отделенным от проточной воды, изолированным и грязным. Британская политика пыталась превратить Дубай в захолустье, но этому противоречило его географическое положение. Несмотря на подобные планы, город обновлялся – он включался в глобальные торговые сети, культурный обмен и коммуникации. От этих связей зависело существование людей.