Город Че
Шрифт:
Зашипел гравий. Велосипед тормознул у железного крыльца.
Мужичонка дернул дверь – она не поддавалась. Секунду он бессмысленно глядел на ручку, а потом заметил кнопку.
«Пи-пи-пи», – зажурчало над ухом.
Дверь обмякла.
Первое, что он увидел, были круглые коровьи глаза, зелёные, как море. С разбегу мужичонка прыгнул и застрял булавкой в красной обивке советского стула.
– Здравствуйте, – сказала девушка с нашлёпкой. – Вы пришли на консультацию?
– Да, –
Брюнетка сложила руки перед собой замочком.
– Как вас зовут?
– Миша.
– Миша, что вас беспокоит?
– Я беспокоюсь. Точнее, я боюсь.
– Чего?
– Всего.
Девушка смотрела на свой замочек и чуть заметно морщилась.
– А конкретнее?
Мужичонка вздохнул. Он снял очки и начал протирать стёкла краем свитера.
– Иногда, когда я просто хожу, мне кажется, что меня немного хватают за штанины.
– За штанины, – задумчиво повторила брюнетка. – Вам кажется или это было?
– Не могу понять. Я чувствую, мешает что-то – хвать-хвать, а когда смотрю – там никого.
– Как вы спите? – девушка откинулась на спинку стула.
– Неважно я сплю. Такой панический сон, – он неопределенно взмахнул рукой. – Ворочаюсь, снится всякое.
– Расскажите.
Посетитель ковырял лоб. Смотрел он уже не на девушку, а на пластиковую табличку у телефона: «Наталья Аркадьевна Синицына, консультант службы психпомощи». Над правым плечом девушки был диплом в рыжей рамке: «Специалисту по работе с общественностью управления по делам молодежи мэрии…»
– Полосы зелёные снятся. Мельтешат, – он вздохнул. – Муть всякая. Вот вчера роды снились.
– Вам нужно меньше нервничать, – вдруг улыбнулась консультант. – Я вам рекомендую съездить развеяться. На базу отдыха. Перед сном нужно обязательно пить горячий чай с мёдом. Ноги держите в тепле. Проветривайте квартиру. Вы проветриваете?
– Нет, – мужичонка всё глядел на диплом и чесался.
На улице становилось темно. В домах зажигались окна. Огни казались потусторонними.
Девушка зябко жалась.
– Мерзкая погода, – сказала она.
Внезапно почудилось, что где-то кто-то уронил что-то тяжёлое. Земля подпрыгнула.
– Что это? – машинально бросил посетитель.
Вдруг в дверь глухо постучали, точно обухом. Потом засвиристела трель. Консультант резко выпрямилась, глаза её увеличились. Она потянулась к тревожной кнопке, чуть помедлила, а потом уверенно нажала клавишу на маленьком пульте управления.
В комнату влетел мужик. Он тряс перед собой кепкой с эмблемой хоккейного клуба.
– Вы слышали? Башня рухнула! Башня! Рух-ну-ла!
Зубы
Башня падала быстро, но, казалось, медленно, как будто прощалась. Она завалилась вперед, на улицу Ломоносова,
Всё казалось красноватым, бликующим. Отблески мигалок танцевали в осколках стекла на асфальте, в разбитых окнах, в растерянных глазах.
Красно-белая гигантская игла – конус скрученного железа и прутья, прутья, прутья – нечаянная баррикада. Пробка закрыла всего лишь одну, по сути, второстепенную вену, но тут же встал весь город.
Машины визгливо жаловались. Хлопали дверцы. Люди выходили поглазеть и замирали. Упала башня. Её было видно из любого уголка, чуть ли не из каждой норы, а теперь нет – не видно. Кто бы мог подумать.
Телестудию смяло, как бумажный пакет сока. Но она и так умирала. Командный центр сместили в центр административный – начальство переехало в столицу – в Вологду. В Череповце из вежливости оставили корпункт – техника, трех журналистов и двух операторов, застрявших у чиновников, как мясо в зубах.
Одного корреспондента врачи волокли на носилках к карете. Бледный мужчина лежал неподвижно, придерживая голову – у него были роскошные цыганские кудри – на лоб стекала кровь.
Второй сидел на ступеньках, прямо на разбитых плитах, словно на развалинах чего-то античного, расставив полные ноги, и мычал, закрыв лицо руками.
Третья – худенькая девушка кричала в микрофон, нервически тряся шеей. Она стояла на фоне разбитой пятиэтажки. Оператор снимал с плеча. Оператор был стоек, как штатив. Другой подсвечивал обычным карманным фонариком – руки его тряслись.
Говорили, что люди не пострадали. Вроде, не успели ещё с работы вернуться и из школы. Но это было ещё не точно. Ещё продолжали искать.
Кирпич, балки, куски железа.
Грушеобразная женщина в куртке с седым мехом курила и сплевывала на сторону.
– ЧётвОрится…, – повторяла соседке – высокой жеманной бухгалтерше. – Ты глянь! Людей подавили.
Серенький прокуренный майор и ещё целая бригада сереньких людей в перчатках и с чемоданами окружили бетонное основание башни. Они светили фонарями, но ближе не подходили – не было команды.
– Её построил мой отец, – прокуренный майор сидел возле маленького фонарика, листая подобранную тут книгу.
– Это в каком году? – блондинка с растрепанной гулькой стояла над ним и сверху смотрела на листы, исписанные гелиевой ручкой.
– Не знаю, в восьмидесятые…
– А мои ещё тогда сюда не переехали.
– Откуда они?
– Из Донецка.
– Да, тогда строили.
– Твои строители были?
– Да. А твои?
– Папа – инженер, мама – учительница музыки.
Где-то за башней, во дворах, пискляво надрывалась собачонка.