Город чудес
Шрифт:
Сигруд сглатывает. Очень долго смотрит на столешницу. Обе женщины не шевелятся.
Он медленно говорит:
— Ты… ты права.
Они переглядываются.
— Кто? — спрашивает Ивонна.
— Тати. — Голос у него напряженный и хриплый. — Я не должен играть в игры и хранить секреты. Я не должен… скрывать что-то от тебя. — Он мрачно глядит на девушку. — Божественные дети много лет прятались среди континентских сирот. Многие из них не знали, кто они такие на самом деле. Наш враг убивал их по одному. И он думает, что ты из их числа.
Тати пристально
— Правда? — растерянно спрашивает Тати.
Сигруд кивает.
— Он… думает, что я… божественное дитя?
Он снова кивает.
Ивонна осушает чашку одним глотком.
Тати издает короткий, презрительно-недоверчивый смешок.
— Шутишь.
Он качает головой.
— Он думает, я владею магической силой? Могу летать или… или проходить сквозь стены?
— Я не знаю, что он думает по поводу твоих способностей, — говорит Сигруд. — Только то, что он думает о том, кем ты являешься.
— А почему он так думает?
— Потому что… Потому что ты как две капли воды похожа на девушку, которую я встретил на месте крушения корабля.
— На эту, как ее, Мальвину?
Он кивает.
— О, так получается, если я похожа на девушку, я должна быть такой же, как она? — спрашивает Тати. — Так получается?
— Она тоже отрицала это, — говорит Сигруд. — Но ее мнение не важно. Как и мое или твое. Только его и то, что он собирается сделать по этому поводу.
— И… что же? Сожрать меня? Словно тварь из старой сказки?
— Что-то в этом духе.
Она снова смеется и опять садится на стул.
— Невероятно. И так тупо. Просто немыслимо тупо.
— Понимаешь, почему я не хотел тебе рассказывать? — спрашивает Сигруд. — Понимаешь, что я не хотел тебя пугать, я не хотел…
— Пугать? — перебивает Тати с раскрасневшимися щеками. — Пугать?! Я не испугалась, Сигруд!
— Но… что же тогда? — спрашивает Ивонна.
— Я… я злюсь! — говорит Тати. — Злюсь, потому что… все это случилось из-за такой дурацкой идеи! Такой дурацкой, нелепой, бессмысленной идеи! Идеи, что я могу… могу делать больше, быть чем-то большим или что я хотела бы стать кем-то большим! Знаете, чего я хочу? Знаете, чего я на самом деле хочу прямо сейчас?
— Нет, — говорит Сигруд.
— Я хочу домой, — сообщает Тати. Ее глаза наполняются слезами, но голос тверд. — Я хочу отправиться домой, и сидеть за кухонным столом с мамой, и читать с нею газету. Прямо сейчас в мире нет ничего — ни магических сил, ни волшебного рая, — что могло бы оказаться лучше этого. Я хочу, чтобы моя жизнь снова стала нормальной. Мне нравилось быть нормальной. И если бы у меня имелись какие-нибудь божественные силы, я бы… я бы все их пустила на то, чтобы все стало как раньше. — Она сидит и молчит. — Но оно не станет.
— Нет, — говорит Сигруд.
— И теперь нам придется снова бежать?
— Да.
Еще
— Вы знаете, каково это — все потерять в один миг? — спрашивает Тати. — За один вечер утратить свою нормальную жизнь?
— Да, — отвечает Сигруд.
— Да, — говорит Ивонна.
Тати смаргивает слезы и смотрит на них обоих.
— Вы… вы знаете?
Ивонна подходит, садится напротив нее и тяжело вздыхает.
— Да, дорогая. Как и многие, многие другие.
— Но… Как вы это делаете? — спрашивает Тати, шмыгая носом. — Как же вы просто… продолжаете жить?
— Мы можем попытаться тебе показать, — говорит Сигруд. Он встает и подходит к ней. — Но сперва, Тати, нам надо уехать. И побыстрей.
Он протягивает ей руку. Она секунду медлит, а потом дает руку в ответ.
Ивонна открывает кофр, показывает Сигруду, куда цеплять вешалки для одежды, в какие ящички складывать обувь.
— Выглядит нормальным, да?
— Ну… да.
— Но… — Она тянется к спинке, что-то там расстегивает — и спинка целиком открывается, демонстрируя тайное отделение, явно предназначенное для оружия. — Видишь? Вот как все устроено. Тут помещаются два винташа в разобранном виде, может, еще дробовик и, наверное, три-четыре пистолета. Их надо закрепить вот этими ремнями, чтобы не дребезжали…
Сигруд кивает, впечатленный.
— Иногда ты заставляешь меня терять дар речи, Ивонна Стройкова. Ты как будто готовилась к вторжению врага.
— О, а случившееся в Вуртьястане разве не было вторжением? Когда все эти божественные солдаты едва не высадились, чтобы порешить всех на берегу?
— Справедливо. — Он указывает на два крепления в дальней части кофра. — А это для чего? Лезвия? Рапиры?
— Да. — Ивонна шмыгает носом. — Ты разве не знал, что я на самом деле гораздо лучше управляюсь с мечом, чем с огнестрельным оружием? Фехтование — давний почетный вид досуга для мирградских дам. Мать муштровала меня довольно безжалостно. Но, как и все мирградское, это искусство безнадежно устарело. Нынче лишь дурак отправится на бой с мечом.
Она обходит кровать, направляясь к комоду. Спальня Ивонны Стройковой, как и сама Ивонна, проста, пуста и экономна, в ней лишь необходимое. Сигруд постоянно забывает, что находится в одной комнате с самой богатой женщиной Континента.
— Я бы взяла в Мирград и пушку, будь она неладна, — говорит Ивонна, открывая ящики и вытаскивая одежду. — У меня там дом, но я им не пользуюсь. Он принадлежал Во, как и четверть проклятого города. Находиться в тех стенах для меня невыносимо. Но, кажется, придется потерпеть.
— Я слышал, город изменился.
— О да. Как и все прочее, Мирград тоже изменился. Но… А-а. — Сунув руку в один из ящиков, она достает изысканное, блестящее черное платье. Расправляет его и подносит к свету. Оно старое и мятое, но по-прежнему красивое — реликвия из какой-то прошлой эпохи ее жизни. Она улыбается, грустно и задумчиво, потом прикладывает платье к себе, прижимает к своему жилистому телу. — Как думаешь, еще подходит?