Город Цветов
Шрифт:
Грациэлла проводила его до ворот и обещала привезти Филиппе и девочек в Классе как можно скорее.
— Верь мне, я не задержусь в этом городе ни на минуту больше, чем это понадобится, — с болью сказала она. — Думаю, что сейчас нам лучше всего жить в городе, где не правят ди Кимичи.
Они обнялись и расстались.
В другой части города на Сандро надевали одеяние доминиканского послушника. Ему надо было дать сначала обеты в церкви; потом он получит право принимать еду и ночевать на вполне законных основаниях в монастыре Святой Марии из виноградника.
— Но
— И ты не сможешь держать собаку, — добавил брат Амброджо. — Монахам не разрешено иметь домашних животных.
Было заметно, что Сандро поражен.
— Не дразните его, — сказал Сульен. — «Фрателло» уже звучит как «монах». Он будет братом Псом и поселится в кухне с Туллио. Нам нужен кто-то, кто не даст крысам расплодиться. Итак, готов ли ты постричься в монахи?
Сандро посмотрел по сторонам: он хотел, чтобы брат Тино и брат Бенвенуто видели его во время церемонии, но он понял, что они не могли находиться в Джилии ночью: это было как-то связано с их тенями и жизнью в другом мире. Но одобряющих улыбок, которыми его одаривали Сульен и остальные, было достаточно, чтобы он почувствовал себя принятым. Наконец-то он обретет семью, правда, братья здесь были не такими, какими он их когда-то себе представлял, и, насколько он мог видеть, не было ни отца, ни матери. Но ему хватало и этого.
— Я готов,— произнес он.
Все оказалось намного хуже, чем они предполагали. Николасу не хотелось все это обсуждать, но Джорджии не терпелось узнать о том, как он ходил к Лучано, поскольку она пропустила один день в Джилии.
Ну, он рассказал мне, что ему придется сражаться на дуэли с моим отцом, — начал Николас. Это было правдой, но он узнал о дуэли позже. Будь это возможно, он бы скрыл от других план, который, как он надеется, Лучано одобрит. Новость потрясла всех.
— Дуэль? — переспросила Джорджия. — Но он, конечно, не сможет победить герцога Никколо?
— Великого князяНикколо, — поправил ее Николас. — Гаэтано не сможет ему ничем помочь. Пройдут недели, пока он поправится достаточно для того, чтобы держать в руках оружие. Но Скай сможет быть одним из секундантов. Никколо разрешил ему иметь двух.
— Как ты можешь так спокойно говорить об этом? — воскликнула Джорджия. — Даже если Лучано сумеет победить Никколо в честном бою — в чем я сомневаюсь, — можем ли мы с уверенностью сказать, что великий князь будет сражаться честно?
— Почему он вызвал Лучано сейчас? — удивился Скай. — Казалось бы, Никколо должен быть благодарен за то, что сделал Лучано, когда мы достали лекарство.
— Лучано сказали, что причиной вызова является оскорбление чести великого князя, — сказал Николас. — Но он не знает, в чем заключалось это оскорбление.
— Может быть, Арианна отвергла Никколо? — предположила Элис.
Все с ужасом посмотрели на нее: в том, что она сказала, был какой-то смысл. Если бы Никколо ревновал, он не преминул бы как раз вызвать соперника на дуэль.
Джорджия
— Его наверняка убьют, — произнесла она. — И на этот раз у него не будет другой жизни.
Николас не мог видеть ее такой расстроенной; он решил немного утешить ее:
— Я бы не был так уверен.
Никколо ди Кимичи вступил во владение дворцом, расположенным по ту сторону реки, на следующий день. Но джилийцы называли его по-прежнему: хотя там отныне будут жить поколения великих князей ди Кимичи и туда никогда не ступит нога ни одного члена клана Маттео Нуччи, этот дворец был известен только как дворец Нуччи.
У Никколо была уважительная причина для переезда: его сыновья поправлялись, и он хотел сам следить за их самочувствием. Палаццо Дукале казался ему каким-то запятнанным: он всегда будет связываться для него с остатками пышного убранства свадебного пира, которое вода уносит вниз по ступенькам, с публичным оскорблением, которое нанес ему брат, и с предложением, сделанным Арианне перед свадьбами и закончившимся столь неудачно.
Дворец Нуччи, не пострадавший от наводнения, символизировал начало чего-то нового, а начинать у великого князя получалось хорошо. Ди Кимичи разгуливал по роскошным приемным, восхищаясь вкусом их убранства и богатством обстановки. Он приказал снять все портреты Нуччи и повесить на их место портреты членов своей семьи; герб Нуччи также срубили с каменной кладки, а на его место прикрепили деревянные щиты с поспешно нарисованным на них гербом джилийских ди Кимичи.
Энрико также прогуливался по дворцу, держась в нескольких шагах от своего хозяина и архитектора Габасси. Угрю тоже был нужен новый проект, и его, как и Никколо, захватило великолепие дворца. Он ясно представлял себе, как станет управляющим великого князя в его новом доме — сколько возможностей грести серебро себе в карман открывалось перед Энрико!
Они поднялись по большой лестнице на верхние этажи. Все комнаты были обставлены, шкафы и комоды полны постельного белья, а библиотека — старинных рукописей. И теперь, после удара, который нанес Камилло Нуччи в церкви Благовещения, все это стало собственностью ди Кимичи. Великий князь выбрал для себя и Беатриче спальни, а для Фабрицио, Гаэтано и их невест — временные комнаты. Фабрицио останется здесь, пока здоровье не позволит ему вернуться в герцогский дворец, а Гаэтано отправится на Виа Ларга, где он будет жить с Франческой, как было решено раньше.
Бедный Карло больше не нуждался во дворце, и Никколо решил про себя снова поговорить с Лючией. По-видимому, она хочет вернуться в Фортеццу сродителями, но она поедет туда как вдовствующая княгиня ди Кимичи, которую лишили ее будущего положения жены правителя Реморы.
Он уже думал о Реморе — теперь титул ее правителя должен получить Гаэтано. Нужно придумать новый план для Фортеццы. Свадьбы были прекрасным планом, который обещал увеличить число наследников ди Кимичи, но семья лишилась двух своих молодых людей, и ни в Фортецце, ни в Мореско не осталось мужчин, которые могли бы унаследовать титул.