Город Дождя
Шрифт:
пока, наконец, она не обнаружилась и не заявила, что была в гримёрке, в объятьях какого-то
гитариста. Все мои попытки укрыться в тот день от гнетущих мыслей и болезненных
воспоминаний рухнули: в мой день рожденья я осталась одна. Конечно, не совсем одна, но
ощущение было именно таким. Саша ушёл раньше всех – повез свою сестру, которая уже
успела изрядно напиться, домой. Серёжа встретил свою знакомую, с которой долго болтал, а
потом растворился в толпе, даже не
вдвоём, и совершенно не замечая моего состояния, стал пытаться со мной флиртовать,
поэтому я решила охладить его своим вопросом:
– Ты когда-нибудь хотел умереть?
Дима удивленно взглянул на меня и покачал головой.
– А если бы хотел, то смог бы убить себя? – не успокаивалась я.
– Нет, суицид – удел слабых, – ответил Дима, – он для тех, кто не верит в себя, кто вообще
ни во что не верит.
– По-твоему, вера спасает?
– А разве нет? Она помогает выжить.
– Ты рассуждаешь, как все, и забываешь о том, что у всех разная религия. Но даже
христианская вера может легко убить.
– Ты о чём? – в его голосе появились раздраженные нотки.
– А ты только представь, чтобы ты сказал маленькому ребёнку, у которого только что
погибли оба родителя, когда он спросит, где они сейчас?
По выражению лица Димы было видно, что ему совсем не нравится наш разговор, но,
несмотря на это, он продолжал отвечать:
– Я бы сказал, что они сейчас на небе и оба счастливы в Раю. Это поможет ребёнку
справиться с их смертью и спокойно жить дальше.
– Может быть. Но вполне может случиться и так, что он станет скучать по родителям и, ещё
до конца ничего не осознавая, в один прекрасный солнечный день спрыгнет с крыши, чтобы
отправиться к ним на тот свет.
Дима пожал плечами и отвернулся, делая вид, что он весь поглощён музыкой. Я не стала ему
мешать, и за остаток вечера мы перекинулись лишь парой бессмысленных фраз. Но это уже
совсем другие воспоминания.
Прошло четыре месяца после этих событий. Была пятница, я сидела в своей комнате в
ужасном настроении после очередной ссоры с родителями, играла в “Город Дождя”. Я не
заметила, как эта бессмысленная игра приворожила меня, стала моим почти ежедневным
занятием. Мне нравилось играть со смертью, отправляясь в Кровавый район без патронов,
надеясь только на себя и свою ловкость, наблюдать за девушкой, которая через несколько
секунд вскроет себе вены, нравилось наблюдать за тем, как серое небо забирает души
умерших. Я запретила Саше помочь мне пройти её, хотя он заявлял, что знает. Это была моя
игра, и мне хотелось пройти всё до конца в одиночку, чтобы ощутить сладость
победы в полной мере. Закончив играть, я выбралась на улицу, что, впрочем, снова не
обошлось без скандала. Гуляя в парке по влажной увядшей листве, наслаждаясь своим
одиночеством и умирающей природой, я вдруг поняла, что мне не хватает моего друга. Я
решила позвонить Саше.
Он не появлялся у меня почти месяц, не звонил и, кажется, вообще забыл о моём
существовании. Это было странно, но я не собиралась тревожить его. Саша долго не брал
трубку, а когда ответил, то был очень немногословен, но всё-таки согласился приехать за
мной. Меня поразили его бледность и странное выражение глаз. Я не стала спрашивать его о
том, что случилось – это было не в моих принципах лезть кому-то в душу. Поэтому, сев в
машину, я лишь погладила его по плечу и попросила отвезти меня домой. Мы с Сашей
попали в пробку из-за того, что какого-то мужчину сбила машина. Его тело ещё не успели
накрыть, и он лежал, уткнувшись в грязный асфальт на всеобщее обозрение.
– Нет, я бы хотела умереть поизящней, – сказала я, когда мы, наконец, вырвались из пробки.
Саша, всё это время отвечавший мне лишь обрывками и сдержанными кивками, обернулся и
грубо сказал:
– Прекрати!
Я удивлённо взглянула на него, пытаясь понять, что с ним такое.
– Что случилось? Я тебя не узнаю.
Саша сильнее надавил на газ.
– Чтобы узнать кого-то, надо для начала знать его, – ответил он, не отрывая глаз от дороги.
– Я не понимаю…
– Ты постоянно болтаешь о смерти, мечтаешь о ней, но понятия не имеешь, что это такое!
Для тебя всё – забавная игра! И тебе плевать на чувства других.
Я испуганно смотрела на незнакомца, осознавая, что совсем не знаю моего друга.
– Боже, о чём ты?
– А ты хоть раз поинтересовалась, как у меня дела? Ты всё время говоришь только о себе,
словно никого вокруг не существует. Признайся, я ведь для тебя никто?
В сущности, я никогда не интересовалась его переживаниями, мыслями, планами и
состоянием, забывала о важных для него вещах и всегда смотрела на него как на своё
немного искривлённое отражение. У меня было много времени, чтобы понять это.
– Ты бредишь. Я прекрасно знаю, что такое смерть, и готова с ней столкнуться в любую
минуту. Надеялась, ты поймёшь и поддержишь меня в этом. Мне очень жаль, что я
ошибалась.
– Тогда, может, покончить со всем разом? – сказал Саша, резко свернув на встречную
полосу.
Дальше я помню всё, как сон. Кажется, мне было очень страшно, и машинально сработал