Город Эйч

Абанов Виталий

Немного погодя она стояла над ними, сжимая в руке наваху и успокаивая дыхание. Она вытерла лезвие и задумалась. Конечно, то, что они лежат здесь, вот так – это некрасиво. Но то, как она полосанула по горлу Клерка, свинчиваясь и уходя с линии огня – это было вполне. Она наклонилась и забрала у толстяка свои деньги, заодно машинально очистив и его бумажник. Но что-то словно толкнуло ее изнутри. Она подумала, разжала руки и бросила деньги в окровавленное лицо Пако. Так будет красивее. А она теперь должна искать красоту. Или делать ее сама. Она вышла

наружу и достала сигарету. Подумав, сломала ее и выбросила. Потом достала пачку и тоже отправила в урну. Вместе с зажигалкой. Какая-то белая бумажка выпала из ее кармана, пока она садилась на мотоцикл.

–Две полоски?

–Это значит, что у нас будет ребенок, Миша-Майкл. Черт, до чего же не вовремя.

–Дети не бывают не вовремя. Дети всегда вовремя.

–Но что мне делать теперь?

–Думать о нем. Бросить курить. Уйти от твоего босса. Наслаждаться жизнью. Видеть красивые вещи и слышать красивую музыку, ведь теперь вас двое. Наслаждайся красотой, любимая и у нас будет самый красивый ребенок на свете.

Когда ее мотоцикл выскользнул за город и свернул на проселочную дорогу, она задумалась, а стоило ли перерезать глотку и самому Пако? Потом кивнула – стоило.

Во-первых, этот сукин сын не успокоился бы, пока не нашел ее, а во-вторых это было красиво. Ведь теперь она должна думать о ребенке. О том, чтобы он родился красивым. Она сама не заметила, как слезы потекли по ее лицу...

Миша-Майкл... я отплатила за твою смерть. И дам твоему ребенку жизнь. Что еще тебе от меня надо, чертов ублюдок? Убирайся прочь из моего сердца, не рви меня на части. Или нет – не уходи. Никогда. Просто будь там. И черт с ней, с болью.

Фил

Фил и Честный

В 87-м полицейском участке стояла суматоха. Вообще-то здесь всегда была суматоха, но сегодня не так, как обычно – сегодня здесь предвкушали удачу.

– Анна, ты слышала? Фил видел Гренделя!

– Наконец-то мы прищучим ублюдка!

– Этому сукину сыну слишком долго везло. Я надеюсь, его расстреляют.

– Молодчина, Фил!

– Жаль, что таких, как он нельзя казнить дважды.

– Он и первого раза избежит. Признают психически больным и отправят на лечение.

– Неужели Бог допустить это?

– Не знаю, как Бог, а законы страны...

– Начать с того, что Он допустил его существование.

– Вот поэтому я – атеист. Я верю в Фила!

– Ага, Фил, дай пять!

Полицейские толпились около меня. Трепали по голове, протягивали руки. Большинство из них я хорошо знал, особенно патрульных. Сейчас все они улыбались, много говорили, махали руками. Было в этом воодушевлении, что-то истерическое. В улыбках – напряжение, глубоко

в глазах – страх. Отражение того страха, который окутывает город.

После захода солнца, люди не выходят из домов. Запирают окна и двери. С головой прячутся под одеяло. Но Грендель всегда находит свою жертву. Сколько их уже? Десятка два, наверное. Потом то, что от них остается обнаруживают в мусорных баках. Обычно это немного. На том, что раньше было шестнадцатилетней ученицей гимназии, обнаружили укусы. Даже скорее "откусы". Еще более черный страх охватил город: это чудовище! оно пожирает людей! полиция бессильна!

И никаких следов, никаких свидетелей. До этого утра.

Я чувствовал, почему нервничают полицейские. Они бояться упустить шанс, бояться ошибиться и дать Гренделю уйти. Но не меньше они бояться обнаружить монстра, посмотреть ему в глаза, сразиться с ним.

Слишком много страха.

Меня опять кто-то похлопывал по голове, когда в участок вошел Честный.

Виктор Честный, детектив, он же – Рыжий, он же заноза в заднице у всех: у преступников, у чиновников, у ГСБшников, у самих полицейских. Слишком хорош в работе, чтобы его убрали и слишком неудобен, чтобы не пытались. Он словно куст репейника – просто делает свое дело, но при этом всех цепляет!

Предвидя то, что сейчас произойдет, я поерзал на стуле и положил голову на стол. Честный смотрел на столпотворение.

– Что здесь происходит?

– Сэр, Фил видел Гренделя!

Это Дювалье.

– У нас есть свидетель.

А это Фрейзер. Естественно. У остальных хватило ума промолчать.

Честный повернулся ко мне:

– Ты видел его, Фил?

– Ну, если быть точным...

– Он может его опознать!

Опять Дювалье, кто же еще? Честный даже не посмотрел на него.

– Это правда? Ты сможешь узнать Гренделя?

– Да, – в этом я был абсолютно уверен.

Честный обернулся к полицейским:

– Я правильно понимаю, что вы схватили Гренделя, и он сейчас в камере?

Замешательство. Удивленное переглядывание.

– Гм... Нет, сэр.

– Тогда какого черта здесь делают патрульные? Фрейзер, Дювалье, Чанг, Аткинсон! Чтобы через пять минут я услышал ваши доклады с участков! Мы не поймаем Гренделя собираясь толпами в участках и похлопывая друг друга по плечам!

Так что я говорил о занозах? Ладно, без комментариев.

Честный повернулся к Анне:

– Собески, наведите порядок в участке. Какие детективы на связи? Хейз здесь?

– Был утром. Сказал, что вернется к одиннадцати. Позвонить ему?

– Пусть срочно едет в участок.

Честный посмотрел на меня. Я смотрел на него.

– Фил.

– Сэр.

Он немного пожевал губу, раздумывая. Потом сообщил Анне:

– Мы будем в комнате для допроса.

Я воспринял это как приглашение. Спрыгнул со стула и поплелся за ним. Он подождал пока я зайду в комнату и закрыл дверь. В комнате стояли стол и два стула. Честный посмотрел на стул, потом на меня.