Город костей
Шрифт:
– Ты, кажется, не ночевала дома?
Илин, удивленно моргая, посмотрела на него. Потом сказала:
– Конечно.
Она еще не проснулась по-настоящему, хотя спать на крыше дома Нетты на обрывках циновок, которые считались слишком изношенными для жилых комнат, было не так уж неудобно, как могло показаться. Она ужасно устала; к тому же встреча с призраком, кажется, оказала на нее более сильное действие, чем она сама предполагала. Ее силы и ее способность видеть внутреннюю сущность всегда были невелики, но даже несмотря на это, она поняла, что неизвестное существо высосало из ее души изрядную долю. Это было
Все это вряд ли годилось для ответа Сеулу, все еще пялившемуся на нее сверху со все более каменеющим лицом.
– Где ты была?
– требовал он ответа.
На этот раз смысл вопроса дошел до нее, и она почувствовала, как багровеет от гнева.
С растущим раздражением она подумала, насколько унизительна сама попытка объяснить Сеулу, взиравшему на нее с гневом отца или скорее обманутого мужа, что хотя она и провела ночь с Хетом, но они находились под более чем достаточным присмотром, что Сагай - достойный муж и отец, что Мирам и Нетта - женщины порядочные во всех отношениях, не говоря уже о том, что в доме всюду кишат дети и что она не может представить себе интимных отношений в переполненных людьми комнатах этого дома. И что в предрассветной тиши она проснулась, обнаружив какого-то ребенка, спавшего у нее под боком. И что мысль о чем-либо непотребном у нее даже не возникала до этой самой минуты, а теперь такая мысль касается лично Сеула, которому она от души желает совершить весьма непристойный акт с самим собой.
Голос Илин слегка дрожал, когда она начала:
– Ты не имеешь права...
Сеул даже не попытался читать у нее в уме и ошибочно принял дрожь в ее голосе за стыд.
– Мне известно, что ты снова вернулась на нижние ярусы вчера вечером. Гандин мне все рассказал. Ты не понимаешь, в какую грязь ты вляпалась с этим крисом. Если ты уже зашла так далеко, что...
– Он с сожалением покачал головой.
– Я понимаю, ты молода и, должно быть, излишне любопытна. Но ему доверять нельзя, а вступать с ним в такие близкие...
Илин была слишком зла, чтобы обдумывать свои слова.
– Мы почти отыскали одну из нужных нам древностей!
– крикнула она. Ей было все равно, перебудит она весь дом или нет.
– Все говорили, что это невозможно, а вот мы почти нашли ее! Это что - ничего не стоит?
По-видимому, это и в самом деле ничего не стоило, но Сеул, во всяком случае, уловил бешенство в ее голосе.
– Илин, ты должна успокоиться и выслушать меня...
– начал он.
Однако она была вовсе не в настроении слушать что-либо, не начинающееся со слов "извини меня". Она обошла Сеула, но он схватил ее за руку. Тогда она толкнула его с такой яростью, что Сеул пошатнулся и дал ей пройти.
В слепом бешенстве Илин взбежала по лестнице. Когда она добежала до верхнего этажа, один из учеников сказал ей, что Риатен только что вернулся из дворца, так что ей пришлось дожидаться в приемной, бормоча под нос нечто сердитое, пока ночные тени не уступили место перламутру восхода. Наконец слуга откинул перед ней портьеру, и Илин вошла в тихую комнату, с радостью убедившись, что Риатен один, что он сидит за низким столом, а перед ним лежит нераскрытая древняя книга Выживших. Он поднял глаза и Улыбнулся ей.
– Вижу,
– Да, мы немного продвинулись вперед.
Она с усилием изгнала Сеула из головы, села возле стола и стала рассказывать Риатену о том, что им удалось узнать. Она как раз дошла до смерти Раду и выводов Хета насчет Академии, когда Риатен прервал ее и вызвал одного из своих писцов.
Когда тот записал все поручения хозяина на покрытой воском табличке, Мастер-Хранитель сказал:
– Им потребуется некоторое время, чтобы заставить писцов Академии засесть за свои бумаги в такую рань, потом еще время, чтобы просмотреть нужные записи, но уже утром у тебя будут все необходимые данные.
– Отлично.
Риатен поднял глаза, чтобы встретить ее взгляд, - стеклянные, непроницаемые.
– А что ты узнала о нашем таинственном торговце древностями?
Это был вопрос, к которому Илин оказалась не готова. Она вспомнила то, что ей рассказывал Сагай, но это была история скорее самого Сагая, а не Хета. А что Риатена заинтересует тот факт, что Хет когда-то был одержим идеей убивать разбойников, она просто представить себе не могла. Другие же вещи, которые она узнала о нем, казались ей тоже чересчур банальными, чтобы заинтересовать Мастера-Хранителя. Девушка сказала:
– Почти ничего. В городе он живет уже довольно долго.
– Она недоуменно развела руками.
– По-моему, он таков, каким кажется.
– В этом я не сомневаюсь, - Риатен раскрыл книгу, нежно прикасаясь к древним страницам.
– Посольство крисов запросило сведения о том, не живут ли у нас в городе люди из их Анклава. Кое-кто при дворе думает, что они ищут какого-то определенного человека. А я пока не слыхивал ни о каких крисах в Чаризате, кроме Хета.
– Он бросил на нее изучающий взгляд.
– Подумай-ка об этом.
Илин ощутила тревогу, подумав, не проникает ли взгляд Риатена через те заслоны, которые она выставила для защиты от проникновения в свои мысли. Она указала Хету павильон посольства, считая, что просто забрасывает удочку с приманкой, чтоб извлечь нужную информацию.
– Что ты имеешь в виду?
– спросила она.
– Завтра они покидают город. Мне намекнули, что Электор не слишком доволен ходом переговоров. Видишь ли, у него нет власти над ними, а они буквально контролируют торговые пути в Пекле. Электор и наследница могут многое выиграть, если в их распоряжении окажется нечто важное для крисов, с помощью чего можно будет оказать давление на делегацию.
– Риатен осторожно вложил книгу в футляр и встал, расправляя свою мантию.
– Если ты выяснишь, что они разыскивают именно Хета, это может дать нам преимущество на переговорах.
– Понимаю, - ответила она, старательно сохраняя выражение безразличия на лице.
Риатен улыбнулся неожиданно ласково.
– Я знал, что ты поймешь. Ты ведь лучшая среди моих учеников, Илин.
"Тебе бы только Силы побольше, мог бы он добавить", - подумала она. Но говорить ей такое он никогда не станет.
Илин вышла из кабинета Риатена и стала спускаться по лестнице, чувствуя, как в ней снова пробуждается гнев. Со стороны Риатена нечестно просить ее предать того, кто дважды спас ей жизнь, кто так легко стал ее другом. Это было столь же недостойно, как недостойно Сеулу интересоваться тем, где она проводит свои ночи.