Город, который боролся
Шрифт:
— Здесь мой отчет обо всем, что произошло, с самого начала до конца, — сказала Чанна, и взгляды офицеров флота устремились к ней. Очевидно, у них были её голографические портреты. Амос едва слышно недовольно зашипел, и еще три фигуры появились на голограмме капитанского мостика «Сатьяны».
— У нас на станции еще остались пираты, — сказала Чанна. — Нам стоит отступить? — Она с трудом сглотнула слюну. — Уже пострадало множество наших людей.
— Ни в коем случае, — адмирал отрицательно покачала головой. — Дайте им время на размышление, и один из них, не сомневайтесь,
Командор нагнулся, исчезнув из поля зрения, — он говорил кому-то:
— Хорошо, тогда используйте истребители, чтобы окружить ее, в конце концов!
— Ничего еще не закончено, пока мы не покончили с ними, — заметила Квестор-Бенн.
— А… вы не та самая Квестор-Бенн? — с благоговейным трепетом спросил Симеон.
— Нет, если ты имеешь в виду Микайю, — сухо ответила она. — Я всего лишь ее сестра, слишком честная и вечно встревающая не в свое дело. — Она опустила взгляд на данные, поступающие с SSS-900-С. — Ублюдки. Убийцы, мутанты, полулюди-полусвиньи. Может быть, теперь выродившиеся Высшие семьи там, на Центральной, перестанут ковыряться пальцами в носах и дадут нам возможность что-нибудь сделать с кольнари и всем их отродьем.
— Мэ-эм, — настороженно перебил ее Теллин-Маки.
— Я не собираюсь выслуживаться, чтобы получить еще одну звезду, — сказала она. — Я могу позволить себе говорить правду, не подсластив ее. — Она подняла взгляд и перевела его на жителей станции. — Вот чего мы хотим от вас, — решительно продолжала она.
«О Боже, — подумал Амос. — Благодарю тебя». За победу и за то, что появился кто-то, кто может посоветовать, что надо сделать, чтобы добиться успеха. От роли вождя очень быстро устаешь. Он подозревал, что в этой области судьба готовит ему новые сюрпризы. И теперь эта перспектива совсем не казалась ему такой привлекательной, как когда-то.
Глава 23
— Прежде я никогда не понимал, что он имел в виду, — сказал Симеон, глядя на огромную шлюзовую камеру, где остались только мертвые, теперь безмолвными рядами лежащие под покрывалами. — Я был уверен, что понимаю его, но на самом деле не понимал ничего.
Врачи и их пациенты уже удалились в медотсек станции или в госпитали военных кораблей. Так же безмолвны были и морские десантники, стоявшие с оружием на караул, охраняя погибших флотских. Батальон, вломившийся через люк шлюза, вставал по стойке «смирно», когда мимо него проносили каждое завернутое в саван тело. Гражданские, разыскивающие мертвых со станции, выглядели почти так же спокойно, лишь некоторые из них тихо плакали.
— Понял? Что и кто имел в виду? — спросила Чанна, закрывшая глаза темными очками, которые скрывали повязки. Она держалась особняком, почти в стороне, так же как стоявшие в стороне оба командира Флота и небольшая группа жителей станции.
— Веллингтон, — ответил Симеон. — «Мне неизвестно, каково потерпеть поражение в битве, но, несомненно, нет ничего более мучительного, чем выиграть ее, потеряв стольких друзей». Он сказал
Адмирал кивнула.
— Я помню, когда я сделала это открытие, — негромко сказала она. — И любой, у кого есть хоть немного мозгов, никогда не забудет этого.
— Так оно и есть! — воскликнула Пэтси-Сью Кобурн. Стоявший рядом с ней Флориан Гаски по-дружески обвил ее за плечи рукой с синтетической шиной. Она сразу же приняла чопорный вид, но потом все же заставила себя снять его руку, нежно ее погладив. — Мы ничего не забудем. Но научимся с этим жить. Пойдем, Гас, я помню, что ты должен мне стаканчик чего-нибудь горячительного.
Чанна повернула голову, слушая их удаляющиеся шаги.
— Да, — сказала с горькой улыбкой, — мы научимся жить с этим. Если это и есть героизм, почему я чувствую такой осадок горечи?
— Потому что вы здесь, — ответила Квестор-Бенн. — Героические поступки совершает кто-то другой где-то очень далеко. Для человека это трагедия. — Ее голос стал суровым. — А все могло бы обернуться еще хуже, значительно хуже, и так оно и было бы, если бы не вы. Мы действительно победили. И вы здесь стоите. Кроме того, — продолжала она более легкомысленно, — по крайней мере, для средств массовой информации вы стали героями. Что, кстати, означает, что вы сами можете выбирать свою карьеру.
— Карьеру? — переспросил Симеон.
— Ты всегда мечтал служить на военном корабле, разве не так? — сказала она. — С таким-то послужным списком…
Симеон колебался. Прежде Джоат стояла рядом с Чанной, спокойная и словно опустошенная. Теперь же лицо ее приняло прежнее отстраненное выражение, и она потихоньку стала отодвигаться в сторону.
«Все всегда бросали ее, или обманывали, или причиняли ей боль», — подумал он.
— Теперь я уже не уверен, — сказал он вслух, — что по-прежнему хочу стать военным.
Адмирал Квестор-Бенн одобрительно кивнула.
— И это делает тебя более квалифицированным. Некоторые гоняющиеся за славой выпускники Академии пугаются кропотливой работы, и нам приходится тратить годы, чтобы отучить их от всей этой чепухи.
— Кроме того, у меня есть дочь, — он моментально был вознагражден — и эта награда была для него дороже всего — появлением надежды на лице Джоат. — Но все равно, благодарю вас. Возможно, когда-нибудь… — «Некоторые мечты не приносят ничего хорошего, если воплощаются на самом деле», — сказал он самому себе. Он моментально заметил, как у Джоат вырвался вздох облегчения и какое довольное выражение появилось на ее лице: она в нем не разочаровалась.
— А вы разве не мечтали о Сенегале? — спросил командор, обернувшись к Чанне.
— Он так и остался прекрасным миром, — ответила она, медленно качая головой. — Но это не мой дом. — Она потянулась к Джоат, стоявшей рядом с ней, и, дотронувшись кончиками пальцев до лица девочки, ощутила едва заметное неприятие ласки. Научиться доверять людям, ощутить свою принадлежность к ним было совсем не просто, да это и не могло произойти так скоро. Но надо с чего-то начинать, или никогда не придешь к этому. — Ко всему прочему, Джоат — и моя дочь. И у меня здесь есть друзья, лучшие друзья.