Город любви 05
Шрифт:
– Ты же сам как-то говорил, что тогда в милиции в десять раз меньше людей служило, а сейчас только в нашем городе две тысячи ментов. Если взять в процентном отношении, – Игорь на полминуты задумался. – То каждый десятый трудоспособный мужчина – мент.
– Это издержки демократии. Когда все получали по сто пятьдесят рублей, то соблазнов и возможностей было меньше.
Разговор, сделав зигзаг, ушел в сторону качества пива и вдруг неожиданно вышел на столичную тему.
– Надоело мне жить в нашем Н-ске, – сказал Сергей. – Хочу перебраться в краевой центр или куда-нибудь к морю.
–
– Нет, только не туда. Мне, привыкшему к чистому воздуху и воде, не приятен этот урбанистический рай. Я летом был там – ездил по делам одного клиента в Верховный суд.
– Это на Ильинке который? – спросил Завьялов, любивший блеснуть знанием обоих столиц, которые он извлекал из карт, а затем проверял собственными ногами.
– На Ильинке находится Конституционный, а это на Поворской. Так вот, меня первые дни на машине возили, а потом я сказал: «Зачем мне нужны ваши пробки, автомобильный выхлоп нюхать? Я уж как-нибудь на метро, по-простому. Жил я там у знакомых, выходцев из нашего города, в милиции служат. Вот мы давали жару той Москве! Один подполковник как напьется, так сразу на Красную площадь к лобному месту едет – прикол у него такой. Милицейский наряд к нему подходит, старший говорит: «Товарищ подполковник, не положено сюда заезжать», а он, шатаясь, отвечает сержанту: «Сейчас, сынок, только выпью за упокой души безвинно убиенных стрельцов». Вот у него тяга к лобному месту, ха-ха-ха! А вообще я там классно отдохнул. В последний вечер напился и давай по объявлениям звонить – вызывать проститутку, с условием, чтобы она обязательно москвичкой была.
– Так тебе могли, кого угодно подсунуть.
– Я же не лох, я прописку в паспорте проверил. Слушай дальше, хи-хи-хи, – противно захихикал Вощинин. – Я ее и так, и сяк, пьяный, не могу закончить дело и всё. Перевернулся тогда на спину и говорю: «соси». Она жевала, жевала вначале с презервативом, а затем и без него еле дело свое сделала. Утром сел в самолет, «конец» от ее стараний распух, хожу как пингвин, ну всё, думаю, заразила. Звоню ребятам в Москву, а они говорят, если что, разыщем эту шалаву хоть под землей и прибьем. Хи-хи-хи!
Игорю стало противно от этого смеха друга. Он понял, что для Сергея было важно, даже не переспать с проституткой из-за физиологической потребности, это Завьялов еще мог понять, а просто унизить ее московскую прописку. Игорь был противником суррогатной любви и еще ни разу в жизни не спал с проституткой.
– Так слушай дальше, приезжаю домой, жену не трогаю, – продолжал рассказ Вощинин. – Неделю, вторую, она уже вся в подозрениях, но, слава Богу, никакой инфекции не оказалось.
–А из нашего класса кого-нибудь видишь? – перевел разговор на другую тему Игорь.
– Сейчас, Игорек, погоди. Эй, хозяюшка, повтори еще по кружечке! – кликнул Сергей могучим басом официантке. – Встретился мне недавно Порошин, в суде болтался по какому-то делу. Попросил у меня в долг тридцать тысяч на месяц, цех собирался в горах открывать, и вот уже пять месяцев не отдает. Телефон отключил и думает, я его не достану. Я восемь лет в уголовке, потом пять лет в адвокатуре. Завтра к нему братки приедут и вытрясут не тридцать тысяч, а уже шестьдесят. Видел еще Володьку
Игорь отпил из полной кружки пива и улыбнулся всемогущим высказываниям друга. Хмель от двух литров пива уже расползалась по телу, и ему тоже захотелось показаться в глазах школьного товарища кем-то особенным.
– А я, Серега, сейчас ушел с головой в литературу, – неожиданно сказал Завьялов. – Написал поэму и тоже летом ездил в Москву. Ходил там по разным издательствам.
– И как, успешными оказались хождения? – скептически прервал приятеля Вощинин и начал цедить пиво через зубы, служба в органах приучила его не доверять людям.
– Знаешь, издательства бывают разные, в одних печатают мемуары, в других – детективы или фантастику, в-третьих – порнографию, – уклонился от ответа Игорь.
– Если твоя поэма порнографическая, я, пожалуй, прочту, – заржал как ретивый жеребец, Сергей.
–В ней есть кое-какой эротизм, ну не так чтобы очень.
Завьялов уже пожалел, что открылся другу, не хотелось быть обсмеянным, и чтобы сбить неуверенность, залпом допил пиво.
– В крупных издательствах смотрят на тебя как на блоху и, если ты еще не печатался, сразу выставляют за дверь. В мелких разговаривают и даже берут на просмотр. Кто читал мою поэму, говорят, что не плохо, в одном месте даже обещали напечатать.
– Я тебе, Игорек, вот что скажу, поэма сейчас не актуальна. Пиши лучше песни или на худой конец детективы.
– Детективы, детективы, весь мир на них свихнулся. Никто из русских классиков детективы не писал, – Игорь ненадолго задумался, что-то припоминая. – У одного Чехова есть только пара рассказов и то больше для смеха, да еще Достоевский этим грешил. А сейчас всем подавай острый сюжет. Видно, в жизни остроты не хватает, потому что сидят все вечера у телевизоров и смотрят сериалы опять же про ментов. Вот скажи правду, Серега, разве в этих рассказках есть правда жизни?
– Конечно, нет, все надумано и из пальца высосано. Это я тебе как бывший оперативник говорю. Очень много зависит от случая, а не от каких-то размышлений. Слышал, как недавно расстреляли пост ДПС. Отморозки ночью ехали из аула с автоматами, их стали останавливать. Они и остановились, и давай палить. А потом спрятались у одного пасечника на даче, и их случайно увидела соседка. И пока бандиты в баньке парились, оперативники трамбовали этого пасечника, пока он не раскололся, хотя отморозки его основательно запугали. Если будешь детективы писать, я тебе столько сюжетов…
Звонок мобильника прервал монолог Сергея.
– Коллега звонил, – сказал он Игорю, ложа телефон на стол. – Начался штурм школы в Беслане.
– Я думал, силовики не решатся штурмовать.
– В спортзале сработало взрывное устройство, и спецназ вынужден был начать штурм.
– Есть жертвы?
– Безусловно, ведь основная масса заложников в спортзале и находилась.
В голове Завьялова, затуманенной алкоголем, появились вдруг образы черно-белого кино, будто взятые из военной хроники Отечественной войны. Только в этих замедленных кадрах мелькали люди в пятнистой маскировочной форме и бронежилетах, выносящие детей из дымящегося здания с выбитыми стеклами.