Город любви 05
Шрифт:
Мимо в припрыжку пробежал Аслан Джавхаев, напевая незамысловатую блатную песню про город Грозный. Прошло уже три месяца после стычки с Джавхаевым. Вагон с солью они тогда разгрузили в срок. Солдаты после той ночи не сдружились, но друг друга терпели и больше не конфликтовали. Игорь не услышал, чем же закончилась песенка, раздались команды: «Равняйсь! Смирно!» Повернув голову, он увидел довольное лицо сержанта Кирилова с раскрасневшимися от ветра щеками. Сегодня Завьялову предстояло заступить с этим сержантом в наряд на
Стемнело рано, Игорь бродил за КПП по хрустящим под ногами опавшим листьям. Изредка ветер подхватывал усохший лист и переносил на асфальтовую дорожку. Солдат выпадал из задумчивости и вспоминал, что утром до прихода офицеров нужно будет эти листья смести.
Поздняя осень стояла над миром.
Через неделю грянут морозы.
Листья с деревьев давно облетели.
Люди в домах своих теплых уснули.
Завьялов нырнул на проходную КПП. Достал из нагрудного кармана блокнот и мелкими буквами записал четверостишье. Согревшись, он снова вышел на улицу, подыскивая в уме слова для продолжения стихотворения.
– Привет, солдатик.
– Здравствуйте, – почему-то на «вы» отозвался Игорь.
Возле проходной стояли две девушки с велосипедами.
– Какой смешной солдатик, – засмеялась одна из девушек.
– В первый раз его вижу, – откликнулась другая, голосом похожим на колокольчик. – А нас тут многие знают, солдатик, так что пропускай.
Завьялов не понял, кто их знает, к кому они приехали, но послушно распахнул дверь на проходную.
– Армия спасения прибыла, – радостно встретил девчонок сержант Кирилов, схватив ближайшую из них за талию.
При свете лампочки Завьялов рассмотрел девушек. Они обе были маленького роста, в руках у Кирилова была плотней и смазливей, другая, стоявшая в сторонке, совсем худенькая востроносая девчушка в ветровке казалась еще подростком.
– Кирюша, познакомь нас со своим солдатиком, – сказала вырвавшаяся из объятий сержанта девушка.
– Это боец Завьялов, прославившийся при защите своих штанов. А это, рядовой, – сержант специально выделил слово рядовой, чтобы подчеркнуть свое более высокое положение, – дамы полусвета, Оля и Люба из колхоза «Заветы Ильича».
– Боец Завьялов, угостите сигареткой, – жеманно попросила бойкая Оля. – А то в наше сельпо курево больше не завозят.
Девушка дотронулась до руки Игоря, и от этого прикосновения по телу солдата побежали сладострастные мурашки.
– Рядовой Завьялов не курит, он спортсмен, – усмехнулся Кирилов и снова схватил Ольгу за талию. – А у меня сигарет нет, только «Беломор».
– На безрыбье и рак рыба. Дай хоть папироску, а то ушки пухнут.
Девушки расселись на стульях и, даже не закашлявшись, затянулись крепкими папиросами.
– Завьялов, звони в роту и вызови сюда сержантов Козленко и Вострикова. И скажи, чтобы
Игорь только успел положить трубку, а Козленко и Востриков уже в припрыжку мчались через плац.
– Пошли с нами, шалава, – сказал Козленко и, схватив Олю за руку, потащил в комнату отдыха.
– А ты что теряешься, Кирюха, оприходуй Любку! – крикнул Востриков, направляясь вслед за Козленко.
– Я, Острый, на таких шалашовок не зарюсь.
Про себя Кирилов к этим словам добавил, что он не помоечный кот, чтобы на отбросы кидаться, но вслух говорить не стал. Летом во время шефской помощи соседнему колхозу он познакомился с дородной тридцатилетней дояркой и теперь два раза в неделю бегал за восемь верст на ночь в самоволку. К демобилизации из него, видно, должен был получиться чемпион части по бегу на длинные дистанции. На товарищей Кирилов теперь смотрел с нескрываемым превосходством, а в душе даже презирал их.
Из-за стенки вскоре раздался скрип кровати и Олины стоны.
– Во, Козлик старается, сейчас они вдвоем ее так отдрючат, – шепнул Игорю на ухо Кирилов. – Что ты время тянешь, тащи Любаню в комнату для гостей.
Возбужденный Завьялов замялся. Он был немного застенчив в отношениях с девушками. Притом раньше он общался только с приличными, а как вести себя с неприличными вообще понятия не имел.
– Люба, боец Завьялов ваш лучший друг, пройдите с ним в комнату для гостей, – ехидно произнес сержант. – Он вам хочет поведать что-то очень интересное.
Люба хмыкнула и скрылась за дверью.
– Что ты жмешься, Завьялов, как красная девица, не в бирюльки же играть, эта Любка приперлась сюда на ночь глядя, – подтолкнул Игоря в спину Кирилов.
В комнате для гостей койки не было, посередине стоял большой стол, вокруг которого располагалось несколько стульев, на стене висела большая карта Приволжского военного округа.
– Раздевайся, – хриплым голосом произнес Завьялов и выключил свет.
В комнате воцарился серебристый полумрак от светившей в окно неполной луны. Сердце Игоря колотилось с удвоенной силой, в горле пересохло, на лбу выступил пот. Он приблизился к девушке, от нее пахло табачным дымом и дешевыми духами.
– Раздевайся, – повторил солдат, видя, что девушка даже не пошевелилась.
– А я с тобой не хочу. Ты мне не нравишься, – отозвалась из полутьмы Люба.
Игорь поначалу сделал шаг назад, но врезавшиеся в память слова Кирилова, что девушки приехали на КПП не просто так, толкнули его вперед.
– Раздевайся!
– Я не буду с тобой, сопляк!
Люба больше любила горячих кавказских парней. Те бы уже давно надавали ей затрещин и повалили на пол. В тринадцать лет ее впервые изнасиловали купавшиеся на речке пацаны, и теперь Люба воспринимала любовь именно так: отказ, боль, соитие.