Город лжи
Шрифт:
Глава 6
14.45
Меган Гунтер
Одиннадцать букв, собранных в два слова — в одно имя — на экране, заполненном множеством слов о массе других людей из кампуса Нью-Йоркского университета. Но эти два слова — ее имя, заголовок в тематической строке сайта «Кампус Джус» — сделали последние три часа, всего-то сто восемьдесят минут, самыми долгими в ее жизни.
Когда профессор Эллен Стайн засекла ее, Меган тут же захлопнула свой
Когда Стайн завершила читать ей нотацию о важности группового обсуждения и эмпирического исследования, а также о вреде многозадачности в обучении, Меган уже опаздывала на лабораторную по биохимии. Лекцию она бы еще пропустила, но лабораторные работы составляли шестьдесят процентов ее оценки, и сачковать было нельзя. Ведь в медицинских школах будут интересоваться ее баллами по биохимии. Нет, лабораторную нельзя пропускать. И в компьютер влезть невозможно, пока титруешь растворы и проводишь реакции над пламенем бунзеновской горелки.
Но в конце концов она добралась до своего дома на 14-й улице — через три часа после того, как впервые увидела свое имя на сайте, позиционировавшем себя как приют самых сочных университетских сплетен в стране. Она быстро прошла в подъезд, вызвала лифт, а потом еще несколько раз нажимала кнопку, наблюдая обратный отсчет цифр на электронном табло. Поднявшись на четвертый этаж, Меган вытащила из сумки ноутбук и ключи.
Она вставила ключ в скважину круглой дверной ручки — другими замками она так и не обзавелась, — и повернула. Оказавшись в квартире, она поглядела туда, где раньше была свободная спальня, а теперь жила ее соседка.
Родители Меган изначально оправдывали покупку квартиры с двумя спальнями следующими причинами: во-первых, это капиталовложение на период учебы Меган в колледже, а во-вторых, место, где они могут остановиться, приезжая в город. Но затем начался экономический спад, а квартплата на Манхэттене осталась заоблачной, и перспектива получить дополнительный источник наличных перевесила желание Гунтеров иметь свой угол в Большом Яблоке. Меган все-таки пришлось смириться с подселением. Это было в мае. Хезер позвонила в первый же день, как только появилось объявление в электронной газете «Крейгслист». Она перевелась в Нью-Йоркский университет осенью и казалась вполне приличной девушкой, так что Меган доверилась своей интуиции.
Говоря по правде, ладить с Хезер было совсем несложно. Сегодня, как и почти всегда, Меган по возвращении домой увидела, что дверь в комнату Хезер закрыта, в квартире тихо и с момента ее ухода почти ничего не изменилось. Была Хезер дома или нет — так дела обстояли почти всегда. Иногда Меган хотелось, чтобы соседка вылезла наконец из скорлупы и начала вести себя так, будто это и ее дом. Но сегодня Меган была рада, что Хезер не видно.
Войдя в свою комнату, девушка закрыла дверь, шлепнулась на кровать поверх бледно-желтого покрывала и открыла свой ноутбук. Поиск Сети занял, казалось, целую вечность.
Затем она отыскала форум своего университета. Все сообщения на первой страничке оказались новыми — поступили в последние три часа. Она снова принялась листать странички, отыскивая свое имя. В прошлый раз оно располагалось на пятой, теперь сместилось на седьмую. Сайт явно пользовался популярностью.
Она подвела курсор к своему имени, набрала побольше воздуха и — щелкнула мышкой.
11.10–12.00. Семинар «Жизнь и смерть»
12.10–15.00. Лабораторная по биохимии
15.00–19.00. Перерыв. Домой, на 14-ю улицу?
19.00–20.00. Велосипед в «Равноденствии»
Это был ее распорядок дня, не забыли даже о занятиях велоспортом, на которые Меган ходила пять раз в неделю. Человек, разместивший этот пост, явно знал обо всех ее перемещениях. А еще он знал ее адрес или по крайней мере улицу. Это краткое сообщение было достаточно подробным, чтобы Меган поняла: последняя его строка — вовсе не преувеличение.
Меган Гунтер, за тобой наблюдают.
Глава 7
Четверг, 25 сентября
14.00
Роган забрал большой полиэтиленовый пакет с застежкой-молнией из рук сотрудника суда на Центральной улице, 100.
— Я быстренько сотру эту улыбочку с твоего лица, сынок.
Служащий, потупившись, продолжил заполнять бланк на освобождение, который Элли должна был подписать, — закончился срок ее ареста за неуважение к суду.
— «А может, это Спаркс?» — понизив голос, повторил ее слова Роган. — И о чем ты, черт побери, думала?
«А может, это Спаркс?» Прошло чуть больше суток с того момента, когда судья Пол Бэндон прочел эти слова в ее блокноте. Она машинально написала их рядом с карикатурным рисунком — тощая взлохмаченная фигурка в полосатой робе, стоящая за тюремной решеткой.
— Видимо, я посчитала, что мы слишком быстро отстали от Спаркса. — Элли извлекла из пластикового пакета маленькие золотые сережки и начала продевать их в уши.
Роган поднес пальцы к переносице и покачал головой.
— Можно подумать, твой нынешний вид выиграет от благородного металла.
Напарники в этом отношении — как родственники: если Роган имел полное право подтрунивать над ее отсидкой, то рядовому служащему лучше было помалкивать.
Сутки напролет Элли вновь и вновь мысленно проигрывала сцену в суде, и все равно не могла поверить, что Бэндон так легко перевел стрелки на нее. Она готова была поклясться, что до той самой минуты, когда Бэндон потребовал у нее блокнот, она не отдавала себе отчета в том, какие слова и картинки намалевала на бумаге.
И напрасно она пыталась убедить в этом Бэндона. Признайся она в своих смутных подозрениях, не обнародованных со свидетельской трибуны, — глядишь, отделалась бы лишь нравоучением.