Город мертвых талантов
Шрифт:
– Бэлла, а что значит Агафьино отродье?
Бэлла вытаращила глаза.
– Кто сказал?
– Бабулька какая-то. Я вчера заблудилась, она мне дорогу показала. Назвала меня так…
– Что за бабулька?
– Не знаю. Маленькая, лохматая, глаза хитрые.
– Плохо… Что ж вчера-то не сказала?
– Не знаю… устала, забыла. Бэлла! Расскажите мне, что здесь происходит. Пожалуйста! А то я как муха в сметане…
– Некогда мне! Посуду надо мыть! – Бэлла рывком поднялась, сгребла со стола грязную посуду, поковыляла к раковине.
Молчун
– А ты понастойчивей. Бэлла добрая, жалеет тебя. Лучше бы тебе знать заранее. Ты же соображаешь туго…
Руки так и чесались хлопнуть Молчун по ушам, но по сути-то эта меховая негодяйка права!
– Я здесь совсем одна… ничего не понимаю… и помочь мне некому.– заныла Саша.
Бэлла устало оперлась на раковину.
– Спросила бы ты лучше Клару! А я сболтну чего ненароком…
Саша сложила ладошки под подбородком и сделала брови домиком. Бэлла не выдержала, махнула рукой. Вернулась к столу, села напротив Саши.
– Плохо у нас. Источник умер. Музы не рождаются, а те, что есть, от голода с ума сходят. В болото кидаются.
Превращаются в азум.
– Кто это?
– Муза-перевертыш. Убийца талантов.
“Девушка на площади вчера! – вспомнила Саша, – значит это была муза. И она собиралась броситься в болото. Теперь она убийца талантов… ”
– Тебе про источник мать-то не говорила? – спросила Бэлла как бы между прочим.
– Нет. Что за источник?
– У тебя какой талант? – спросила Бэлла вместо ответа.
– Никакого. – буркнула Саша.
– Не бывает так. – уверенно возразила Бэлла. – Мертвых талантов полно, а чтоб никакого – ни разу не слышала.
Саша опустила глаза.
– Нет у меня таланта. Не хотите – не верьте.
– Нет так нет. – не стала спорить Бэлла. – Тогда представь: сочиняет человек… ну… сказку, например.
Саша подозрительно покосилась на нее.
– Представила.
– Что он чувствует в этот момент?
Саша пожала плечами.
– А думаешь как? – не сдавалась Бэлла.
– Думаю… много чего… чувствует.
– Вот. А это “много чего” куда потом девается?
– Откуда мне знать?
Бэлла хитро посмотрела на нее.
– Небось, столько всего вспомнишь, и придумаешь и представишь, пока сочиняешь…ты ж не все это запишешь?
Саша припомнила, сколько всяких мыслей, образов рождалось в ее голове, сколько слов она отметала, подбирая единственно возможное, сколько вычеркивала всего…
Она кивнула, не глядя на Бэллу.
– Вот! А намучаешься как, пока что-то стоящее получится… Да? А сколько радости потом? Вот она, инспирия, из этого и получается. Из мыслей твоих, из мучений, из радости. Летает повсюду, и в небо поднимается, в облака… А потом вниз… с ветром, с дождиком. И в землю уходит.
– Как вода? – задумчиво спросила Саша.
– Вроде того. Только достать ее как воду из колодца не получится. А вот если Пегас копытом ударит, земля треснет, как скорлупа, а оттуда инспирия фонтаном брызнет!
– А музы
– Чтобы муза родилась, надо, чтобы история твоя тронула кого-то до слез или до смеху. Чтобы дыханье перехватило. Знаешь, как оно бывает?
Саша упрямо помотала головой. А Бэлла, ничуть не смутившись, продолжала:
– Вот тогда-то и музы появляются из источника. Красивые – глазам больно. И радость от них неимоверная. Такая, что землю хочется перевернуть…
Ее глаза сияли, разгладилась морщинка между бровей. Она помолодела и похорошела при одной мысли о музах.
– Но это редко бывает. Заставить других чувствовать – каждый может, но не каждый справится.
– Это как? Не понимаю.
– Что непонятного? Пахать надо как лошадь.
– Как Пегас? – засмеялась Саша.
– Зря смеешься. Не все умеют. Не все хотят. А не будешь трудится – талант погибнет. Савву нашего знаешь?
– Виделись.
– Драгоценный. Муза в лоб поцеловала.Талантище – на десятерых хватит. Так он и пашет за десятерых. С утра до ночи. Из дому уходит, и то флейту с собой берет. Дорого талант обходится… Но когда он играет… Ни человек, ни муза, ни азума – никто ровно дышать не может. Услышишь его – поймешь.
– Тебе было бы полезно послушать… – заметила Молчун.
Саша кинула в нее вишневой косточкой, чтобы не вмешивалась.
– Так что же все-таки случилось с источником? – напомнила она Бэлле. Та нахмурилась.
– Лунную гору мхом затянуло. Источник и задохся. А музам без него смерть. Инспирия для них – еда, вода и воздух. Как затосковали они, как побежали на болота, так Магнус, главный наш, понял, чем дело пахнет. Пошел на Лунную гору посмотреть что творится, да и не вернулся. Пропал. Альбинаты пошли, говорят, ни Магнуса, ни источника. Только мох по пояс…
Она наклонилась ближе к Саше и добавила шепотом:
– Альбинаты – что они могут? Только муз ловить, да в Башню свою утаскивать. Гору оцепили, дороги перекрыли, да и успокоились. Клару вместо Магнуса пока назначили. А куда ей такой воз тащить? Тут и драгоценный не всякий справится, а она – муза. Она виду-то не подает, а я знаю, каково ей приходится. Одна я и знаю…
– И что же теперь делать?
Бэлла вдруг насторожилась, прислушалась.
– Клара возвращается. И не одна. Иди-ка, барышня в свою комнату, позовут тебя. А мне убрать тут надо. Молчун, отведи ее!
Молчун просеменила к двери, обернулась на Сашу.
– Пойдем, так и быть, покажу тебе кое-что.
Саша пожала плечами, пошла следом. Молчун привела ее в комнату с окном на лужайку, окруженную кустами синих гортензий и акаций. Посреди лужайки торчала калитка в никуда, та самая, что Саша видела из окна своей мансарды.
– И что дальше?
– Сейчас все драгоценные будут здесь.Смотри и слушай.
– Драгоценные – кто они такие?
– Хранители муз. Это если коротко.