Город мертвых
Шрифт:
Томас нежно погладил Фарида по голове, прошелестел:
— Пойди позови Бруно.
Через пару мгновений за шустро выбежавшим слугой стукнула дверь.
Упитанный купчина демонстрировал солдатскую выучку. Халат вмиг слетел с плеч. В платяном шкафу быстро отыскались белая накрахмаленная рубаха с жабо, бордовый камзол с кружевными манжетами и брюки кофейного цвета. Последней точкой в наряде счала потёртая войлочная шляпа совсем не смотревшаяся на фоне шикарных одежд.
— Вызывали? — раздался сухой голос.
—
Облачённый в элегантный чёрный глянцевитый костюм-тройку сизобритый старичок шмыгнул крючковатым ястребиным носом, подошёл к столику.
— Ваша светлость куда-то собралась? — изумился Бруно.
— Возникли неотложные дела. Так что пригляди за домом.
— Сделаю, — отчеканил управляющий. Кашлянув, осторожно поинтересовался: — Надолго ли отлучаетесь?
— Сам не знаю.
— Опять гномы?..
— Они самые, — с налётом фальши ответил Томас.
— Коротышки вообще распоясались. Управы на них нет. Глядишь, к лету на центральный рынок по талонам будут пускать.
— Не бери в голову. Скоро всё может измениться.
— Ваша светлость хочет сказать, что наш король...
— Монарх — слюнтяй! — не дал закончить купец.
— Я так и знал, что паладины наведут порядок, — вцепился за новую версию Бруно. — Фольменду давно надлежало перехватить бразды правления.
— Время покажет, — буркнул Томас и вытащил из тумбочки серый поношенный плащ.
Управляющий так и замер с открытым ртом. Плащ полностью скрыл роскошный камзол и сделал владельца нищим или на худой конец странником.
— Гляди в оба, — наказал напоследок купец и вышел в коридор. Там его со вчерашнего вечера поджидали кожаные сапоги. Они-то и заняли место тапочек.
Висящие па стенах портреты шаматранских монархов проводили жильца печальными взглядами.
Томас торопко спустился по лестнице на первый этаж. В натёртой до безупречного блеска бело-жёлтой плитке пола многократно отразилась укутанная в плащ фигура. Купец уж было коснулся дверной ручки, но медово окликнули:
— Вы куда, сеньор?
Игриво накручивающая локон па пальчик Марьяна попятилась — холодный взор Томаса заморозит Южный океан.
— Дела, — вьюгой дунул купец и покинул дом.
Под открытым небом солнце продолжало эксперимент. Духотища. Узкие улочки превратились в парилки. Горожане с ленцой идут по своим делам.
Вроде как Томас не обращал особого внимания на погоду. Наряды шаматранцев тоже не интересовали. А посмотреть есть на что. Зажиточные дамы рядятся в фиолетово-жёлтые платья, отдавая дань почтения государственному флагу. С обилием брыжей и бантов состязаются жемчужные ожерелья и броши. Конечно, попади сеньоры в Иллизию, их наряды выглядели б жалко, но здесь совсем другое дело.
Прошмыгнувший перед Томасом франт заставил купца гадливо сморщиться. Эго ж надо, вырядился
Однообразные кирпичные домики посматривали окошками на спешащего Томаса. А вот он даже не глянет в их сторону. Ну хоть бы флюгера-дракончики оценил.
Возле бревенчатой мастерской сапожника купец свернул на каштановую аллею. Людей тут значительно больше. Защищённые кирасами бородатые патрульные следят за порядком. Разномастные горожане идут в сторону рынка. Смуглый одноногий шарманщик — очевидно, бывший саакасумский пират — зарабатывает на пропитание бодрящими мелодиями. Чумазый юнец лет десяти дерёт горло, голося о чистке сапог. Скорее всего, папаша паренька из Нортумбии; обрюхатил здешнюю жительницу, даря ребёнку белые-пребелые волосы, а сам улизнул обратно к себе на север. Томас так засмотрелся на мальчугана, что едва не попал под колёса дилижанса.
— Прочь с дороги, босяк! — пробасил рыжеусый ямщик. Щёлкнувший кнут вкусил подол серого плаща. Не мог же знать возница, что под тем дорогой камзол. — Ходят тут всякие... — брань потерялась в стуке копыт.
Дальше купец шёл, проявляя осторожность. Намётанный глаз враз высмотрел в толпе карманника. Плюгавый воришка выискивал жертву. Небось, на деньжата опять напьётся или покувыркается в ближайшем борделе. А лучше бы зашёл к травнику и купил мазь от угрей; с такой харей его легко запомнить.
От украшенной фанерным кренделем пекарни повеяло свежеиспечённой сдобой и в животе Томаса забурчало. Так и не получивший горохового супа желудок требовал покушать. А у купца и медяка с собой нет, разве что пара перстней да медальон.
Беспощадно выпалывая ростки голода, Томас миновал пекарню.
В цветочную лавку зазывала курносая женщина средних лет. Декоративные розы изысканно оплетали крытый соломой, оштукатуренный домик. Из клумб поглядывали пёстрые астры и гладиолусы. На подоконниках в глиняных горшочках росли фиалки, ландыши, кактусы.
Через сто ярдов высился облицованный оранжевой плиткой трактир. На металлическом штыре скобами крепилась вывеска запечатлевшая тарелку с куриной ножкой. Красная надпись гласила: «Жирная курица». Купец пошёл к заведению. Высунувшийся в окно лысый трактирщик потёр ладоши, однако потенциальный клиент обошёл трактир и скрылся в переулке.
Зиявшая прорехами грязная каменка разительно контрастировала с аллеей. Чудилось, закоулок не ласкали мётлы с часа основания Монастыря Идры. Засиженные мухами окна, оголённая обрешётка стен, взлохмаченные соломенные крыши. Любящему чистоту и порядок Томасу оставалось лишь брезгливо косоротиться.