Город мертвых
Шрифт:
— Ха-ха-ха! — раскатисто ржал Томас. — Думал, я тебе скажу? Да твоё дело прислуживать, а не задавать вопросы.
Юнец смиренно кивнул.
— Скажи, чтоб завтрак подали, — повелел купец.
Фарид едва не до пола поклонился и бочком, по-крабьи, засеменил к двери.
— Да не буду я тебя бить, — кинул вслед хозяин. — Сдался ты мне... Руки об тебя марать. — Стал любоваться перстнями.
Вдосталь насмотревшись, накинул халат и положил шкатулку на место. Из ящичка вытянул небольшую иконку. В золотой оправе заключалась забавная картинка: на пушистом облачке сидел седобородый
Иконка увенчала тумбочку, Томас рухнул на колени и начал молиться. Губы шептали заученные до автоматизма слова, рука мелькала — ретиво крестился.
Меж тем в спальню вошла смазливая прислужница. Серенькое платьице не могло скрыть стройность стана и упругую высокую грудь. Русые локоны ниспадали на плечики. В руках — медный поднос с яствами.
Вид милашки немедля выветрил молитву из головы купца. Куда уж тут до монашеского целибата! Этакая красавица враз распалит плоть. Фанатичный огонёк верующего потух в глазах Томаса, правда, тотчас запылал новый — целый костёр. Будто неудовлетворённый самец, купец пополз на коленях к девушке. Руки цепко схватились за стройную ножку. Благо служанка поднос успела поставить, так бы вылился гороховый суп на голову мужчины.
— Лобзай меня, Марьяна! — фальцетом пропищал Томас.
— Что вы, сеньор? — покраснела до корней волос служанка. Однако и не посмела вырываться — то ли жаждала угодить хозяину, то ли сама не прочь усладить женские инстинкты.
— Лобзай меня!
Скрипнула дверь, и так некстати зашёл Фарид.
— Марьяна забыла соль, — доложил слуга, вздымая над головой белую солонку.
Явление юнца ослабило хватку Томаса, и служанка выскользнула. У дверей развратно вильнула задом, купец яро впился ногтями в пол, маникюры хрустнули — парочку обломал это точно.
— Ну зачем ты припёрся? — не зло, по сварливо запричитал Томас. — Я уж почти... почти...
Голова мужчины болталась из стороны в сторону, из горла рвались всхлипы.
— Так что делать с солью? — вопросил Фарид.
— Сожри её, — огрызнулся Томас и с горем пополам влез в кресло.
А слуга туповато глядел на солонку — кажется, размышлял: пошутил хозяин или нет.
— Вон отсюда, кретин! — прикрикнул купец.
Приказ вывел юнца из ступора, побежал так рьяно, что чуть не вышиб лбом дверь.
— И за что мне такое наказание? — ворчал Томас. — Одни балбесы кругом. Да ещё и гномы эти...
Вид аппетитного завтрака отогнал дурные мысли. В глубокой тарелке паровал гороховый суп. Два ломтика свежего румяного хлеба. Овощное рагу, фаршированные яйца, паприка — на второе. В чеканном кубке темнеет иллизийское вино с пряностями.
Не успевшее как следует подняться настроение тут же испортилось: без соли суп — сущие помои. (И с какой стати гамелотские повара не солят в процессе готовки?)
После пары ложек противного супа рагу почему-то тоже не пришлось по вкусу. Проглотив дуэт фаршированных яиц, Томас стал смаковать вино. Горячительный напиток бодрящей сластью начал растекаться по телу, а тут вновь явился Фарид и виноватой физиономией опять подпортил хозяину настроение.
—
Помявшись с ноги на йогу, юнец достал из-за спины конверты.
— Ваша корреспонденция. — Помедлив, слуга добавил: — Я чуть не забыл о ней.
— Ты и так проштрафился. Письма нужно приносить до завтрака. Понял?
Фарид на ходу кивнул, смуглая худющая ручка протянула корреспонденцию.
— Посмотрим что у нас тут, — пробубнил Томас. Небрежно разорванный розовый конверт упал па пол. — Опять эти недоумки-гномы с их дурацкими предупреждениями... Так, так. — Бегло читал. — Ого!.. О-го-го! Ишь чего удумали. Фарид, ты только глянь, — сунул листок слуге под нос. Не умеющий читать юнец квёло пожал плечами. Опомнившийся купец рявкнул: — Да ты ж болван необученный! — Шлёпнул листком слугу по макушке. — Коротышки одурели. Чают повысить пошлину до ста процентов! Разорить хотят гады! А всё из-за тебя, — совершенно безосновательно обвинил слугу и залепил пощёчину.
Гномье предупреждение скомканным клубочком упало на столешницу, Томас разорвал второй конверт. Замысловатая вязь письма мелко исписывала листок.
— И что же нам скажут тайные осведомители? — нарочито озадачился купец.
Полминуты чтения закончились выкриком:
— Отлично! Отлично, Фарид! Это просто здорово. Вот послушай. «Есть достоверные сведения о скором желании дворфов понизить цену па топоры». Ну разве не радость? Одни коротышки палки в колёса тычут, другие авось пособят.
К сожалению, прочтение всего текста разочаровало.
— Как так, перестанут брать серебро? Это ещё почему? Где я на них всех золота наберу? Где?!
Гнев красными пятнами выступил на купеческом лице. Если и проиграл Томас проснувшемуся вулкану, то совсем чуть-чуть.
— Сволочи!!! Гады!!! Свиньи!!!
Удар увесистого кулака опрокинул Фарида. Кровь из расквашенного носа брызнула па бордовый половик.
— Всех сгною! Будут подыхать в Чёрных Пустошах!
Успокоившись, купец взял третье письмо и невольно вздрогнул. Простенький белый конверт скрепляла махонькая сургучная печать, на ней орёл расправил крылья. Руки купца задрожали, кадык заходил вверх-вниз. Таки проглотив застрявший в горле ком, Томас поломал печать. С чрезвычайной осторожностью извлёк тончайший листок. Буквально несколько слов содержало послание, и едва адресат прочитал, как письмо вспыхнуло рыжевато-синим пламенем. Изголодавшиеся языки огня лизнули кончики пальцев купца, кожа слегка почернела, но мужчина не проронил ни звука, остекленевший взгляд упёрся в столешницу.
— Началось, — прошептали губы.
Пепел письма опал па пол, это и воротило Томаса в реальность. Он посмотрел на всё ещё лежащего на половике Фарида. Юнец чуть не окочурился от страха перемешавшегося с недоумением — такой отеческой теплоты в очах хозяина вовек не видел.
Мужчина подбежал к слуге и крепко обнял.
— Прости меня, прости за всё. — Он утирал текущую из носа Фарида кровь. — Не держи на меня зла... не держи...
Юнец недоумевал. Или же хозяин вконец рехнулся со своими молитвами, или упился до чёртиков; хотя клюкнул всего-то кубок вина.