Город Мёртвых
Шрифт:
– Том! – воодушевлённо позвала я. – У меня есть дело специально для тебя!
Том приблизился осторожно и далеко не сразу, что дало мне ещё немного времени, дабы найти подходящее орудие труда. Остановившись рядом, он тяжело вздохнул, широко раздув грудь, и замер в нерешительности.
– Мне уже страшно, – красноречиво покосился он на лопату в моих руках. – Что тебе нужно, чудовище?
– Копай, – протянула я ему лопату.
– Где? – осторожно поинтересовался мужчина. – И как?
– Да прям вот здесь, – кивнула я на ближайший клочок земли. – А насчёт того, как…
Всё-таки я
– Какой у тебя там рост? Давай, метр и на два. А в глубь – походу разберёмся!
Относительно бесполезно сжав губы, в попытке сдержать смех, Том внимательно смерил меня взглядом, как бы намекая, что он всё-таки ждёт моих настоящих распоряжений, а не моих шуток.
– Что? – с вызовом поинтересовалась я, упирая руки в бока.
– Ты невыносима, – в который раз за нашу встречу повторился он, правда, в этот раз с какой-то особенной интонацией в голосе.
Странное… Очень странное чувство всколыхнуло во мне его поведение и избитая фраза. Захотелось улыбнуться, отвести взгляд и начать мямлить. Тряхнув головой, в попытке отбросить странное замешательство, я упрямо надавила своему неожиданно всплывшему смущению на горло.
– Будешь приобщаться к местным осенним традициям! – торжественно объявила я, указывая широким жестом на заросшее поле. – Как там поётся… «Антошка, Антошка, пойдём копать картошку»? Так вот, пора, дорогой! Копай, моя прекрасная землеройка!
Томас спокойно кивнул, наконец-то понимая, что от него требуется.
«Вот хоть бы один мускул у него дрогнул! Неужели, я так ужасно шучу?! Почему обязательно так с готовностью кивать мне и просто делать то, что я прошу? Ну, хоть бы слово против сказал! Так нет же – спокоен, как скала. Грёбаный англичанин…» – почему-то злилась я.
Шагая вместе с нарочито сдержанным Стенсбери по нераспаханной в этом году земле, я чувствовала, что меня сегодня определённо куда-то, откровенно говоря, заносит. Обычно столь хорошее настроение бывало не к добру – я становилась через чур бойкой и начинала совершать необдуманные поступки, граничащие со здравым смыслом. Думаю, от части, на меня так сильно действовал факт, что я впервые за последние месяцы выбралась из городской среды и теперь вольна отправиться куда пожелаю. Свобода действий, побег от собственного прошлого и надежда на лучшее будущее возбуждала меня, и дарила чувство всесильности. Только одно обстоятельство ограничивало меня – Том, и его чёртова, специальная, намеренная спокойность. Интересно, он сам чувствовал, насколько она была неестественна?
Паданки по дороге встретилось предостаточно, что сулило нам безбедную жизнь ещё на несколько дней пути. Уж не знаю, как относится к печёной картошке Шекки, оставленная нами в машине, но деваться ей было заведомо некуда. Как говорится: хочешь есть – жри картошку, не хочешь картошку – не хочешь есть.
Наконец, мы засобирались обратно. Дом оказался заперт, и я не видела смысла ломать дверь. Мало ли что там могло обнаружиться. К счастью, в пристройке я нашла кое-что полезное, в том числе и совершенно неожиданное, но приятное. Хозяин дома увлекался рыбалкой, а ещё подтачивал здесь охотничьи ножи – целую гвардию которых я и нашла в его закромах.
– М-да, – задумчиво протянула я, подцепляя на выходе ведро и останавливаясь на мгновение у калитки. – Ты тоже это чувствуешь?
– Что? – не понял Том.
– В воздухе так и витает какое-то напряжение, – решила я всё-таки выразить своё предчувствие. – Очередная пустая деревня. Абсолютно пустая: ни трупов, ни зомби. Большинство домов просто заперты, с целыми окнами, без признаков мародёрства или боевых действий. В городе совсем другая картина… Два совершенно разных мира.
– Да, странно, – мрачно согласился со мной Томас. – Чтобы здесь не происходило, меня это пугает. Люди будто бы все разом исчезли.
Мы обменялись с ним многозначительными взглядами.
– Значит, сегодня мы снова ночуем в машине.
– И подальше от деревни, – поспешно добавил мужчина.
Наконец высказавшись и найдя у своего спутника поддержку, я почувствовала себя лучше. Хорошо, что англичанин разделял мои измышления, а то я уже начинала считать себя параноиком.
Выйдя за калитку, мы зашагали к машине, взметая ботинками сухую дорожную пыль. Деревенская дорога, как и во многих других поселениях, была избитой и не могла похвастаться крепким асфальтом. По обе стороны широкой улицы торчали разномастные заборы и фонарные столбы. Судя по домам, люди здесь жили разные, и деревня не выглядела заброшенной.
Пройдя ещё немного я вдруг остановилась.
– Тин? – окликнул меня мой спутник, только через пару шагов заметив, что я отстала. – В чём дело?
– Слушай, нужно кое-что проверить, – уверенно отозвалась я, озираясь по сторонам в поисках открытой двери, и ставя на землю свою ношу. – Возьми это, и жди меня у машины.
Том нерешительно шагнул ко мне, в его глазах читалось явное беспокойство:
– Что ты собралась делать?
– Кое-что проверю и сразу вернусь, – заверила я, уже отправляясь в сторону выбранного дома. – Жди у машины и дай мне минут пять!
– Может, возьмёшь с собой хотя бы свой любимый автомат? – донеслось мне вслед, но я даже не обернулась.
Бегать с автоматом неудобно, а я уже приготовилась, если что, спасаться именно бегством. Дом был действительно не заперт. Вытащив из кармана фонарик, я осветила веранду. Всё тоже самое: ни каких тебе следов разрухи или разбоя, ни трупов, ни крови и гробовая тишина. Дверь в жилое помещение открылась с лёгким скрипом. В комнате царил зловещий полумрак, воздух вокруг был спёртым. Я прислушалась.
Ни единого звука не донеслось до моего напряжённого слуха, и я зашла внутрь. Пожалуй, это было страшнее, чем исследовать очередную опустевшую квартиру. Быстро заглянув за печь, я отогнала половину своих страхов, но впереди ещё были комнаты. Старенькая мебель с трудом обозначала свои силуэты, давая простор моей фантазии. Судорожно сглотнув, я быстро прошлась по оставшимся помещениям и выдохнула только тогда, когда заглянула под каждую кровать. Здесь действительно было пусто и можно было расслабиться, но вся эта атмосфера меня крайне угнетала. Я поспешила удовлетворить свой интерес.