Город моей любви
Шрифт:
Ощутив, как меня мягко тянут за волосы, я позволила ему поднять меня, и моя спина изогнулась в его захвате. Влажный жар охватил мой сосок, когда он взял в рот правую грудь, а другая его рука в это время тискала и ласкала левую, сжимая сосок между пальцами. Крик сорвался с моих губ, когда резкий всплеск удовольствия полыхнул между ног, и я крепко сжала шею Кэма, скача все быстрее, хотел он этого или нет.
Его губы двигались, покрывая мою грудь мокрыми поцелуями, и я набрасывалась на него в жажде большего — в жажде всего. Кэм застонал, и его пальцы впились
— Кэмерон, — выдохнула я сквозь стремительно растущее напряжение, все быстрее ударяя бедрами. — Я близко. Вот-вот…
Желая его губ в момент оргазма, я ласково потянула Кэма за волосы, поднимая к себе, накрыла его рот своим, язык скользнул глубоко внутрь для поцелуя чистейшей страсти и чувственности.
Напряжение внутри меня лопнуло. Я кончила с воплем, приглушенным ртом Кэма, и все мои мышцы моментально сжались на его теле, когда влагалище стиснуло член, гоня по мне — волна за волной — пульсирующее блаженство. Упав на него, я уткнулась лбом ему в плечо, а Кэм еще несколько раз погрузился в меня, прежде чем взорваться влажным жаром оргазма, — и глухое рычание мне в ухо, когда он кончил, заставило мои внутренние мускулы сжаться еще пару раз.
Мы долго лежали, обхватив друг друга.
Не говоря ни слова.
Не нуждаясь в словах.
— Через час мне уходить, — простонал Кэм.
Мы лежали на коврике — покрывале из искусственного меха, которое Бекка купила ему в качестве подарка на новоселье. Моя голова покоилась на груди Кэма, наши ноги переплелись, а его пальцы расчесывали мне волосы.
— Фу-у, на работу, — сказала я, надувая губы и проводя пальцем по завиткам его татуировки.
— Согласен. Я бы остался здесь навсегда.
Я улыбнулась ему в плечо в полном восторге:
— Знаешь, единственное, что могло бы сделать это еще лучше, — настоящий огонь в камине.
— В следующий раз зажгу свечи, — весело фыркнул он.
— Как мило. Тебе кто-нибудь говорил, что ты ужасный романтик?
— Не-а. Такое про себя я определенно слышу впервые.
Удивившись, я подняла голову, чтобы взглянуть ему в лицо:
— Серьезно?
— Серьезно. — Его губы дрогнули. — Думаешь, я романтик? Детка, это ничего хорошего не говорит о тех придурках, с которыми ты встречалась.
Я ухмыльнулась в ответ:
— Ну, на самом деле у тебя здорово получается.
Нежно глядя на меня, Кэм сжал мое плечо:
— С тобой это легко.
— Видишь! — тихонько воскликнула я, и мои глаза засияли от абсолютного блаженства. — Это было романтично.
— Правда?
— Да. Ты, конечно же, вел себя романтично со своими бывшими девушками?
Зачем, ох, зачем я спросила об этом? Неужели я и вправду хотела слышать про его бывших девушек?
К счастью, Кэм уклонился от ответа. К сожалению, уклонился он, задав встречный вопрос:
— А Малкольм романтично себя вел? Или этот Каллум? — В его вопросе явственно прозвучало напряжение, так что я решила отвечать осторожно. Но честно.
— Каллум мог быть очень романтичным. Всякие сердечки, цветочки и прочее
— Прочее дерьмо? — фыркнул Кэм.
Я пожала плечами, чувствуя, что могу спокойно говорить об этом сейчас, в объятиях настоящего.
— Если оглянуться назад, все это кажется фальшивым. Мы пробыли вместе два года. Он пару раз встречался с Коулом, с мамой — никогда. Я виделась с ним каждые выходные, когда получалось. Он посылал мне цветы, покупал красивые вещи, весь наизнанку выворачивался на Валентинов день. Я познакомилась с его родителями, но очень мало о них узнала. Тусовалась с некоторыми его друзьями, но узнала о них еще меньше. Сомневаюсь даже, знала ли я самого Каллума, но совершенно уверена, что меня он не знал. Так что — да… прочее дерьмо. Я бы выбрала секс на столе с парнем, который понимает, куда лезет — пардон за каламбур, — взамен ежедневных цветов и шоколадок.
Я украдкой взглянула на Кэма и увидела, что он ухмыляется во весь рот.
— Кажется, я действую на тебя прозаически, Джоанна Уокер.
— Мне тоже, — усмехнулась я в ответ.
Он потерся голенью о мою ногу и притянул меня еще ближе.
— А Малкольм?
— У него были свои плюсы. Опять же, я не слишком много знаю о нем, и он вроде бы был этому рад. Я знаю, что он был женат, что его мама умерла, но отец жив. У него есть брат, они очень дружны, но недостаточно, чтобы познакомить с ним меня. Малкольм вообще не знал меня, хотя думал, что знает… Но он был истинным джентльменом.
Я почувствовала, как Кэм напрягся подо мной на секунду, прежде чем выдохнуть:
— Он был тебе дорог.
Впечатав ему в грудь утешительный поцелуй, я кивнула. Тишина снова опустилась на нас — тишина, переполненная непроизнесенными словами, невысказанными чувствами, заставляющая искриться сам воздух между нами. Прекрасно понимая, что это значит, я ощутила, как моя грудь сжалась от наплыва нежности. И чтобы не сказать те самые слова слишком рано, я сдуру спросила о том, чего не хотела знать:
— А ты когда-нибудь был влюблен?
Кэм глубоко вздохнул, и я постаралась не отреагировать телом, но, когда он тихо ответил «да», мне с трудом удалось подавить тошноту.
Конечно, донельзя глупо вдруг ощутить, как от одного слова начинает болеть в груди, как переворачивается все внутри, а мозг кричит «не-е-ет!!!», но моя реакция была именно такова. Кэмерон уже кого-то любил.
Помедлив минутку, чтобы мой голос прозвучал ровно, я сделала еще один вдох и спросила:
— Когда? В кого?
— Ты действительно хочешь это знать? — Его голос звучал резковато.
— Если ты хочешь мне рассказать, то я хочу знать.
— Ладно, — мягко ответил он, ласково проводя ладонью по моей руке. — Это было давным-давно. Я встретил ее десять лет назад, в мои восемнадцать. Ее звали Блэр, мы познакомились в университете.
«Блэр. И он любил ее».
Я тут же представила себе высокую темноволосую красотку с умными глазами и железной выдержкой, как у Джосс, и с некоторым трудом отмахнулась от этого образа.