Город мучений
Шрифт:
Рейдон рассматривал лицо мужчины. Он решил, что Фостер говорит правду.
– Мир велик, - продолжал капитан. Фостер восстановил своё самообладание. – Здесь найдётся место для всех. Даже для такого, как я. Девять Адов, я могу быть полезен для нашей миссии – я знаю, как думает рыбий народ.
– Может и так, - ответил Рейдон.
– По крайней мере, я спас свою шляпу, - сказал Фостер. Он поправил чёрную шляпу, по-прежнему торчавшую у него на голове.
– Вернёмся к этому разговору, когда я уничтожу Древнейшего, - решил Рейдон. Он достал Ангул и повернулся к тоннелю.
– Если не умрём,
Они двинулись вглубь города, при каждой возможности направляясь вверх и внутрь. Не единожды им приходилось обходить вкрапления прозрачного льда. Серена сказала, что видит внутри людей.
– Людей? – спросил Фостер.
– Скорее образы людей… - Серена замолчала, изумлённо распахнув глаза. Она провела пальцем по ледяной плите, закрывавшей одну из стен тоннеля. Она покачала головой. – Похоже на застывшую росу.
– Росу? Откуда?
– Может быть, из воспоминаний спящего бога. Древнейшего. Эти образы – воспоминания, вырвавшиеся из его окаменевшего сознания. Оно хватало любых существ, чьи кошмары оказывались слишком близко.
Фостер присвистнул.
– Значит, нам не стоит спать в Кссифу.
Серена моргнула, как будто эта мысль не приходила ей в голову. Потом энергично закивала.
Рейдон сделал остальным знак идти за ним. У него не было времени изучать феномен, чтобы проверить правоту Серены. Здесь он был согласен с Ангулом – нависшая над миром катастрофа была слишком близко, чтобы тратить время на знакомство с достопримечательностями.
Но Рейдон беспокоился, что мог что-то забыть. Энтузиазм Лазурного Клинка казался идеальным для этого этапа их нападения на Древнейшего, однако какая-то его часть задавалась вопросом – а не слишком ли он торопится. Может быть, следовало с большим подозрением отнестись к тревожному состоянию кожи Фостера?
В любых других обстоятельствах Ангул с радостью бы выполнил подобную просьбу. Фостер занимался именно теми незначительными, мелкими преступлениями, которые вызывали у меча припадки праведной ярости. Но каким бы ни был источник странного проклятия Фостера, в сравнении с лесным пожаром Кссифу его нельзя было назвать даже свечой.
А Ангул хотел только найти и положить конец одной из величайших угроз, с которой когда-либо сталкивался Фаэрун.
Хотя судьба мира не заботила Ангула ни на йоту.
Рейдон понимал, что меч влияет на него сильнее, чем монах позволял ранее. Первым тревожным звонком была ясность, тепло и уверенность, струившиеся из рукояти. Полуэльф обладал достаточно сильной волей, чтобы отделить себя от этих эмоций. Но он бы солгал, сказав, что убеждение Ангула совсем на него не влияет.
C другой стороны, Рейдон, как и меч, был слугой Символа Лазури, что пылал на его груди. Пока энергии Символа питают тело и разум монаха, у них с Ангулом будет больше общего, чем он готов признать.
И сейчас его тянул вперёд Символ, а не Ангул – несмотря на всю небесно-голубую ярость последнего. В каком-то смысле монах стал живым воплощением Символа.
Коридор выходил в более просторное помещение.
Рейдон шагал вперёд, не останавливаясь, чтобы
На голом камне изгибающихся стен росли тонкие жёлтые лозы. Вьющиеся лозы напоминали проступающие под кожей артерии. И действительно – они медленно пульсировали тёмной жидкостью. На каждой лозе росли красные кожистые фрукты. Большинство было размером с кулак, но некоторые были тяжёлыми и плотными от сока. По размеру они приближались к человеку, свернувшемуся в позе зародыша. Рейдон не оставил это сравнение без внимания, но его интерес привлекло то, что находилось в центре грота.
Почти две трети пола занимал бассейн в форме правильного круга. Вокруг бассейна теснились каменные обелиски, и каждый пылал фиолетовым пламенем. Около бассейна на полу виднелись тонкие полосы слизи, выходящие из одного тоннеля, огибающие бассейн, а затем уходящие в один из остальных тоннелей.
Рейдон подошёл к воде и заглянул в неё. Может быть, это была не вода – хрустально-чистая жидкость медленно колыхалась в границах своей тюрьмы, похожая скорее на студень, чем на что-то иное. Но вода это была или слизь – в глубинах бассейна двигались светящиеся образы. Образы, которые походили на те видения, что иногда посылал ему Символ. Серена и Фостер присоединились к монаху на краю бассейна. Оба стали разглядывать запутанное нагромождение линий и фигур, образованных тускло-зелёным и оранжевым светом в глубинах. Марсан, первая помощница, осталась в входа в тоннель.
– Ничего не могу понять, - сказал Фостер. Он отвернулся, чтобы посмотреть на один из крупных фруктов на лозах. Его лицо приняло обеспокоенное выражение.
Серена наморщила лоб, но продолжала смотреть в бассейн.
– Эти мерцающие огни что-то для тебя значат? – спросила она полуэльфа.
– Да, - признал Рейдон. Вопреки требованию Ангула, он вложил клинок в ножны. Как только его рука покинула рукоять, монах вздохнул.
– Что? – спросила Серена.
Вместо объяснений он указал на бассейн одной рукой, а вторую прижал к Символу Лазури.
– Это какое-то помещение для собраний. Если бы Кссифу полностью пробудился, здесь кишмя кишели бы аболеты.
– Как хорошо, что они ещё спят, - сказала Серена.
– Или заняты другими делами, - отозвался Рейдон. – О да. При помощи Символа я различаю в этом хаосе достаточно, чтобы ты тоже могла увидеть.
Он сосредоточился. Путаница неровных линий сошлась вместе, создавая грубое изображение широкой колонны.
Внутри колонны находились линии, трубы и разные полости.
– Я вижу! Это облик города?
– Да. Кссифу. Видишь вон там? – он указал на основание дрожащей картинки. Пятая часть колонны внизу была занята крупной полостью. Среди больших сфер вращались различные собрания более мелких. Одна огромная сфера парила в самом центре полости.
– Что это? Похоже на планетарий без дужек.
– Не знаю, как это выглядит в реальности, - сказал Рейдон, - но судя по этому упрощённому изображению и тому чувству, что посылает мне Символ Лазури, это некий источник магии.
Фостер снова подошёл к ним и взглянул в восстановленное изображение в бассейне. Он спросил: