Город на крови
Шрифт:
От линии фронта у Щигров – до Дона было три естественные преграды – малые реки Тим, Кшень и Олым. По мнению командующего, если не удастся удержаться на первом рубеже – у реки Тим, в 144 км к западу от Воронежа, нужно под защитой вторых эшелонов отводить войска реке Кшень, и уже там в упорных встречных боях выбивать наступающие вражеские части. В случае же если враг прорвётся снова, следовало обороняться у реки Олым, опираясь, как на центр обороны, на железнодорожный узел Касторное, от которого до Воронежа было 77 км. Там нужно было обязательно закрепиться, потому что дальше на протяжении 60 км, до самого Дона удобных рубежей
Излагая свой план, Голиков продолжал внимательно следить за лицами старших командиров, и был очень доволен, когда, наконец, они начали оживать.
–На указанных линиях обороны войск немного, – сказал корпусной комиссар Сусайков. – Значит, мы рассчитываем, что при ударах немцев, наши войска смогут отходить равномерно и закрепляться на новых рубежах. Мне кажется, на это рассчитывать нельзя.
–Против нас может повернуть и вторая группа немцев – армия Паулюса, – хмуро произнёс командарм-13 Пухов. – Северная часть этой группировки наверняка ударит на северо-восток, на Старый Оскол, чтобы выйти в тыл 40-й армии. Сил нашего 4-го танкового корпуса, находящегося у Старого Оскола, может не хватить. А на 1-й танковый корпус фронта, находящийся у Ливен в Орловской области, рассчитывать не приходится.
Голиков перевёл взгляд на Парсегова.
–У 40-й неплохая вторая линия, – уверенным тоном произнёс тот. – Это 6-я дивизия, а также 111-я и 119-я стрелковые бригады. Артиллерия их усилена, так что они смогут, в случае необходимости, и прикрыть отход, и нанести контрудар. Вдобавок я прикажу 14-й и 170-й танковым бригадам моей армии выйти между первой и второй полосами обороны. Мышь не проскочит!
Это была его любимая фраза. Голикова охватило раздражение. Он бы давно уже заменил командующего 40-й армии, но генерал-лейтенант артиллерии Парсегов после Финской войны был у Сталина на хорошем счету. Командуя тогда артиллерией 7-й армии, он, действительно, обеспечил прорыв «линии Маннергейма» за счёт массированного применения тяжёлых орудий, за что был удостоен звания Героя Советского Союза. В 1941 назначенный командовать артиллерией Юго-Западного фронта, он также вполне справлялся со своими задачами. Однако его назначение в марте 1942 года командующим общевойсковой армией, Голиков втайне считал ошибкой Сталина. Эта должность требовала больших стратегических и тактических умений, которых у Парсегова не было.
–По поводу вашей 40-й армии, генерал-лейтенант Парсегов. Я считаю, что вам придётся очень постараться, чтобы устранить все очевидные проблемы. Две недели назад я снова указывал вам на них, но всё делается слишком медленно. Ваш штаб, наконец, отправил в войска план взаимодействия при обороне и наступлении, но командарм всё ещё как следует не отработал его с комдивами. Связь между дивизиями 40-й по-прежнему линейная, раций мало, задачи резервам и войскам 2-й линии ставятся без привязки к возможным действиям войск на передовой. Кроме того, в 40-й армии нет плана противотанковых маневренных действий, а план артподдержки рассчитан на то, что противник будет сразу остановлен и не сможет пройти к артбатареям с флангов.
Лицо Парсегова стало красным от гнева.
–Моя армия не пропустит врага! За эту неделю, мы горы свернём. Мы сумеем усилить оборону! Выроем дополнительные окопы, укрепим огневые точки, наблюдательные пункты, снарядов ещё подвезём. Боевой дух
–Боевой дух – это хорошо, – сказал Голиков, глядя в стол. – Но занимайтесь, занимайтесь усилением обороны! В полосе 40-й армии отчего-то инженерные сооружения не столь развиты, как в других армиях нашего фронта.
–Да, но у нас большая тактическая глубина обороны.
–Какова тактическая глубина обороны 13-й армии? – спокойно спросил Голиков, поворачиваясь к генералу Пухову.
–15 километров.
–А у вас, генерал-лейтенант Парсегов?
Голиков хотел закончить эти препирательства, но он обязан был заставить самонадеянного командарма лучше выполнять свои обязанности. Ведь именно на 40-й армии теперь лежала основная ответственность за исход предстоящих оборонительных боёв.
Взгляд Парсегова ещё более отяжелел.
–Мы-то справимся, – выдавил он. – А вот как с авиационным прикрытием?
–Вы, своё дело делайте! – не выдержал начальник штаба фронта Казаков.
По лицам остальных участников совещания было видно, что поведение Парсегова никто не одобрял.
–Сегодня из Генштаба во 2-ю Воздушную армию отправлен приказ немедленно усилить интенсивность разведывательных вылетов в районах Курск, Солнцево, Щигры, – спокойно ответил Голиков. – Начато перебазирование авиаполков ближе к Воронежу. Но, по моему опыту я могу сказать, что на подвоз к новым аэродромам боеприпаса, топлива и на переброску технических служб уйдёт не менее двух недель.
–А до этого держитесь, как хотите?
–Именно так, товарищ генерал-лейтенант!
Нет, не тягаться было простоватому Парсегову в перетяжках с бывшим начальником Главного разведывательного управления РККА. Резкий тон и жёсткий взгляд командующего фронтом был настолько непривычен для Парсегова, что с него тут же слетела спесь. Голиков же, чувствуя одобрение окружающих, снова принял спокойный вид. При этом он с удовлетворением заключил, что эта их стычка ещё более отвлекла остальных участников совещания от переживаний из-за скорого немецкого наступления.
И снова Голиков заговорил о необходимых мерах для организации оборонительной операции. Танковые бригады? Да, 13-я и 40-я армии могут использовать свои танковые бригады без оглядки на штаб фронта – если, конечно, от командующего фронтом не поступит иной приказ. На рубеже у реки Кшень немедленно выдвигается 16-й танковый корпус генерал-майора Павелкина – на передовых позициях там встанет его 15-я мотострелковая бригада. А на участок обороны у Касторного будет выдвинута 284-я стрелковая дивизия фронтового резерва. Недалеко от этого участка, уже, фактически, превращённого в противотанковый район, уже находятся 115-я и 116-я отдельные танковые бригады фронтового резерва.
По мере того, как командующий указывал каждому боевую задачу, его подчинённые становились всё более сосредоточенными, деловитыми. Видение общей ситуации помогло им избавиться от первоначального ощущения бессилия. Каждый теперь знал свою персональную цель и свой маневр – это давало людям точку опоры.
Правда, на один большой вопрос, связанный с предстоящим наступлением противника, Голиков ответа не знал. Он хотел было обойти эту тему, но генерал Павелкин сам спросил его, что будет, если танковые дивизии немцев прорвутся южнее 40-й армии – через позиции Юго-Западного фронта и двинутся не к реке Кшень, а глубоким охватом – сразу к Касторному?