О, память сердца! Ты сильнейРассудка памяти печальнойИ часто сладостью твоейМеня в стране пленяешь дальной.Я помню голос милых слов,Я помню очи голубые,Я помню локоны златыеНебрежно вьющихся власов.Моей пастушки несравненнойЯ помню весь наряд простой,И образ милой, незабвенной,Повсюду странствует со мной.Хранитель гений мой – любовьюВ утеху дан разлуке он;Засну ль? – приникнет к изголовьюИ усладит печальный сон.
Беседка муз
Под тению черемухи млечнойИ золотом блистающих акацийСпешу восстановить олтарь и муз и граций,Сопутниц жизни молодой.Спешу принесть цветы и ульев сот янтарный,И нежны
первенцы полей:Да будет сладок им сей дар любви моейИ гимн поэта благодарный!Не злата молит он у жертвенника муз:Они с фортуною не дружны,Их крепче с бедностью заботливой союз,И боле в шалаше, чем в тереме, досужны.Не молит славы он сияющих даров:Увы! талант его ничтожен.Ему отважный путь за стаею орлов,Как пчелке, невозможен.Он молит муз: душе, усталой от сует,Отдать любовь утраченну к искусствам,Веселость ясную первоначальных летИ свежесть – вянущим бесперестанно чувствам.Пускай забот свинцовый грузВ реке забвения потонетИ время жадное в сей тайной сени музЛюбимца их не тронет:Пускай и в сединах, но с бодрою душой,Беспечен, как дитя всегда беспечных граций,Он некогда придет вздохнуть в сени густойСвоих черемух и акаций.
«… Какие радости в чужбине?…»
… Какие радости в чужбине?Они в родных краях;Они цветут в моей пустыне,И в дебрях, и в снегах.Отдайте ж мне мою свободу!Отдайте край отцов,Отчизны вьюги, непогоду,На родине мой кров,Покрытый в зиму ярким снегом!Ах! дайте мне коня;Туда помчит он быстрым бегомИ день и ночь меня!На родину, в сей терем древний,Где ждет меня краса,И под окном, в часы вечерни,Глядит на небеса;О друге тайно помышляет…Иль робкою рукойКоня ретивого ласкает,Тебя, соратник мой!
Я в Вологду попал бог вестьКакой печальною судьбою.Московский житель с ранних пор,Как солнце мой увидел взор,О Вологде, перед тобоюЯ признаюсь, – не помышлял,Ни в явь, ни между сновиденийО ней не думал, не гадал…
К моим друзьям Жуковскому, Батюшкову и Северину
Где вы, товарищи-друзья?Кто разлучил соединенныхДушой, руками соплетенных?Один без сердцу драгоценных,Один теперь тоскую я!И, может быть, сей сердца стонВотще по воздуху несется,Вотще средь ночи раздается;До вас он, может, не коснется,Не будет вами слышен он!И, может быть, в сей самый час,Как ночи сон тревожит вьюга,Один из вас в борьбах недугаУгасшим гласом имя другаВ последний произносит раз!Почий, счастливец, кротким сном!Стремлюсь надежой за тобою…От бури ты идешь к покою.Пловец, томившийся грозою,Усни на берегу родном!Но долго ль вас, друзья, мне ждать?Когда просветит день свиданья?Иль – жертвы вечного изгнанья —Не будем чаши ликованьяДруг другу мы передавать?Иль суждено, чтоб сердца хладУже во мне не согревался,Как ветр в пустыне, стон терялся,И с взглядом друга не встречалсяБродящий мой во мраке взгляд?Давно ль, с любовью пополам,Плели нам резвые харитыВенки, из свежих роз увиты,И пели юные пиитыГимн благодарности богам?Давно ль? – и сладкий сон исчез!И гимны наши – голос муки,И дни восторгов – дни разлуки!Вотще возносим к небу руки,Пощады нет нам от небес!А вы, товарищи-друзья,Явитесь мне хоть в сновиденьи,И, оживя в воображеньиЧасов протекших наслажденьи,Обманом счастлив буду я!Но вот уж мрак сошел с полей,И вьюга с ночью удалилась,А вас душа не допросилась;Зарей окрестность озлатилась…Прийти ль когда заре моей?
Октябрь 1812
Вологда
Николай Остолопов
К Амине
Ах! сколь приятную картинуТеперь представить я могу!Я вижу вдалеке Амину,Сидящую на берегу,Тогда как Шограш серебритсяМеланхолической луной,И травка и цветок свежитсяДушистой
жизненной росой;Я вижу – слышу голос милой,Который, стройно согласясьС гитарой томною, унылой,То возвышаясь, то дробясь,Мой пленный дух обворожает.Я приближаюсь – всякий шагВосторг мой больше умножает;Я с нею – и в ее глазахБлаженство всё мое читаю,И не владею сам собой,К ногам любезной упадаю,Тут ночь покров тенистый свойСпускает тихо на вселенну,И мы обнявшися идемВ ту хижинку уединенну,Счастливей где царей живем.
Павел Межаков
Возвращение на родину
О радость! Лечу на знакомый лужок,Вот холмы, долины родные!Найду ли любимый, душистый цветок,Чтоб в локоны вплесть золотые?Ах! Север суровый морозы нагнал —И цвет ароматный давно уж завял!Но где же кристальные воды ручья,Что тихо лужком извивался?Как часто, с прекрасной обнявшийся, яЖурчаньем его наслаждался?Ах! Зной нестерпимый долины палилИ ключ благотворный совсем иссушил!Где роща? Где с милой в прохладной тени,Беспечно резвясь, мы игралиИ думали часто: мы в мире одниИ вместе весь мир забывали?
Платон Волков
Сани, дрожки и дуга
В углу просторного каретного сарая,Оглобли к небу простираяИ горько жалуясь на рок,Стояли сани. «Кто бы могНесчастнее быть нас! – так в злой печалиОни на небо вопияли. —Мы зиму целую почти не отдыхали,Нас беспрестанно запрягали,И в ночь, и в деньСкитались мы, как тень.Для бар и для гостей, для всякой дряни —Закладывай-ка сани!..Вот, подлинно сказать, злосчастная звезда!..Кому покой – нам все езда!За что ж, помилуйте, из экипажейНи одному нет доли, горше нашей?!..Вот дрожки, например!.. Да чем же лучше нас?А благодать такая им далась,Что без пробуду спят, когда уж мы чуть дышим!..»– Слышим! Слышим! —Им дрожки тотчас же в ответ. —Нет, мы не спим, нет, вовсе нет!О боги! как же вы несправедливы:Не меньше вас, саней, мы, дрожки, несчастливы,Какое!.. мы несчастнее сто раз:По крайней мере, дегтем хоть не мажут вас,Не врезывают в грязь по оси!..Вы по снегу поете, словно Росси;А мы по тряской мостовойТак дребезжим, как домовой…Не смейте же вы тут роптать на ваше горе:Оно пред нашим – капля в море.Вот вам покоя нет, так уж сказать не грех!.. —Тут с ближнего гвоздя раздался звонкий смех:Упругая дугаНа спорящих уставила рогаИ говорит: «По мне, как вам угодно,Но вспомните, трудясь полуголодно,На целых полгода вам тоже отдых есть.Что жалуетесь вы? Вам надо же знать честь.Смотрите на меня: ни летом, ни зимоюЯ, истинно, не ведаю покою:И с барином гулять, и ездить за водою —Все бедную дугу тревожат кучера.В работе я сегодня и вчера,И завтра, всю жизнь – всегда все будет то же!Притом, ведь вы меня гораздо помоложе,Так вам и легче быть должно.На ваши жалобы мне гадко и смешно!Хотите —Служите,Да и молчите!»Смысл басни пояснен удобно был бы мной,Да незачем: у нас в глазах пример живой.
10 апреля 1847.
Вологда
Прим.: Росси – Генриетта Гертруда Зонтаг, графиня Росси (1805–1854), знаменитая певица; концертировала в России, 10 лет жила в Петербурге.
Василий Красов
«Несмотря, однако, на несходчивый характер Лермонтова, Красов познакомился с ним и, впоследствии, рассказывая об одной из встреч с поэтом, вспоминал, что «Лермонтов был когда-то короткое время» его «товарищем по университету». Бродский Н.Л. «Поэты кружка Станкевича». Известия ОРЯЗ ИАН, 1912, т. 17, кн. 4, стр. 34. «…поэтический талант Лермонтова не был в его время одинок: «подле него… светится и играет переливными цветами грациозно-поэтическое дарование Красова». Белинский В.Г. Полн. собр. соч., т. 4. М., изд-во АН СССР, 1954, стр. 371.
Воспоминание
Не спрашивай, чего мне стало жаль,Что грустию мне память омрачило:Мой друг, тоска пройдет, как прежде проходила, —Я вспомнил детских лет волнующую даль,Несвязную, но сладостную повестьВесенних дней моих, волшебный, светлый сон.Мне стало жаль его! Давно исчез уж он…Укором восстает тоскующая совесть…Наш старый дом, наш бедный городок,И темные леса, и бурный мой поток,И игры шумные, и первое волненье —Все живо вновь в моем воображенье…Вон дом большой чернеет над горой,Заря вечерняя за лесом потухает,Кругом все спит, – лишь робкою рукойОна окно свое для друга открывает…Луна взошла, зари уж нет давно,А я смотрю, влюбленный, на окно!..
