Город небесного огня. Часть I
Шрифт:
Ребята находились в одном из помещений Гарда; что-то вроде переговорной, решила девушка. Из мебели здесь имелось несколько столов да длинный кожаный диван, стоявший напротив камина с негромко потрескивавшими поленьями. Стены были сплошь уставлены книгами; канделябры еще не зажгли, так что комнату освещало только пламя очага, немного света проникало и через незадернутое шторами окно, которое выходило на Аликанте и сверкающие башни.
– Эй? – Золотые глаза Джейса внимательно ощупали ее лицо. – Ты как, все путем?
Да, хотела бы она сказать, но ответ застрял в горле. На самом деле физически девушка была в полном порядке: руны успели залечить ее
Люку и Джослин выслали депешу о последних событиях, но, как объяснила Джия, место их званого ужина было изолировано мощными оберегами по соображениям безопасности, однако волноваться не надо, им все сообщат, когда они будут покидать пиршественный зал. У Клэри ныло сердце от желания вновь их увидеть, мир под ногами казался неустойчивым и зыбким. Себастьяна рядом нет – по крайней мере, в данную минуту, – но девушке по-прежнему казалось, что горечь, гнев, чувство неутоленной мести и печаль раздирают ее напополам.
Перед тем как покинуть дом Аматис, стражники дали ей время упаковать сумку с кое-какими вещами: лишь самое необходимое вроде смены белья, боевой амуниции, стилуса, рисовального планшета и, разумеется, оружия. Одна половина Клэри порывалась тут же переодеться, избавиться даже от той ткани, которая помнила прикосновение Себастьяна, но вот вторая, причем б'oльшая, ее часть не хотела покидать комнату, а самое главное, оставаться наедине с воспоминаниями и мыслями.
– Да нормально все…
Вернув на место закатанную штанину, она поднялась на ноги и подошла к каминной решетке, затылком ощущая взгляд Джейса, который следил за ней с дивана. Клэри выставила ладони к огню, словно желая их согреть, хотя в действительности ей не было зябко. Мало того, всякий раз, когда в голове мелькала мысль про брата, в теле тут же вскипал жидкий огонь гнева. Руки слегка дрожали; она уставилась на них со странной отрешенностью, будто они принадлежали незнакомке.
– Себастьян боится тебя, – сказала она. – Он хорохорился, особенно под конец, но я вижу его насквозь.
– Он не меня боится, а Небесного огня, – поправил Джейс. – Не думаю, что он больше нас знает, на что этот огонь способен, но в одном можно быть уверенным точно: Себастьяну ничто не мешает ко мне прикасаться.
– Да, не мешает, – кивнула она, не оборачиваясь. – А с какой стати он вдруг тебя поцеловал?
Ей вовсе не об этом хотелось поговорить, но та сцена упорно стояла перед глазами, не давала покоя, прокручиваясь вновь и вновь: Себастьян тянет Джейса на себя, окровавленной рукой ухватившись за его затылок, после чего дарит столь странный и неожиданный поцелуй в щеку.
За спиной послышался скрип кожи: должно быть, Джейс заерзал от неловкости.
– Ну, – сказал он, – это как бы цитата. Из Библии. Насчет поцелуя Иуды в Гефсиманском саду. Символ предательства. Он поцеловал Иисуса и говорит: «Радуйся, Равви!» Та к римляне поняли, кого именно надо арестовать и распять.
– Ага… Та к вот, значит, почему он заявил тебе Ave [11] , – кивнула Клэри.
– Думаю, он хотел этим сказать, что является как бы инструментом моего уничтожения. Послушай, Клэри… – Она обернулась, и Джейс умолк. Парень сидел на краешке дивана, рассеянно вороша свою белокурую шевелюру и не отрывая глаз от пола. – Когда я увидел тебя с ним в той комнате, то сразу захотел его прикончить. Не сходя с места. Но знаешь, потом я испугался: а вдруг это ловушка? Вдруг Себастьян
11
Аве (лат.) – радуйся.
Клэри терпеливо ждала продолжения, но единственным звуком в комнате было потрескивание влажных дров в камине.
– Я никогда не был так испуган, как в ту минуту, – наконец закончил он, с трудом подбирая слова.
Девушка понимала, какой ценой давалось ему это признание, как тщательно он всю свою жизнь скрывал собственный страх, боль и малейшие намеки на ранимость. Ее потянуло что-то сказать в ответ, что-то в духе «глупый, ну что ты, ничего не бойся», но она не могла этого сделать. Потому что была перепугана сама, к тому же понимала, что у них обоих есть на это веские причины.
– Ведь Себастьян сильно рисковал, появляясь здесь, – заметил Джейс. – Дал Конклаву узнать, что он способен проникать за обереги. В следующий раз они зарядят на него какой-нибудь хитрый капкан. Может, сработает, а может, и нет, но в любом случае это для него головная боль. Стало быть, он страшно хотел тебя увидеть. До такой степени, что плюнул на все опасности.
– Ему до сих пор мнится, будто он сможет меня переубедить.
– Клэри. – Джейс поднялся на ноги и сделал пару шагов ближе, протягивая руку. – У тебя…
Она отшатнулась, словно боялась укуса. В его золотых глазах полыхнул огонь.
– Что-то не так? – Джейс бросил взгляд на свои руки; невооруженным глазом было видно легкое свечение пламени в его венах. – Из-за Небесного огня, да?
– М-м… – отрицательно качнула она головой.
– В таком случае…
– Себастьян. Наверное, надо было раньше сказать, но… но я просто не могла.
Юноша не шевельнулся, просто стоял и смотрел на нее.
– Клэри, ты можешь делиться со мной чем угодно, ты это прекрасно знаешь.
Глубоко вздохнув, она продолжала смотреть на огонь, следить за танцем пламени, чьи золотые, изумрудные, сапфировые язычки гонялись друг за дружкой, играя в чехарду.
– В ноябре, – промолвила она, – когда ты покинул квартиру и еще до нашего появления в Беррене, он понял, что я за ним шпионю. Раздавил мое кольцо, что позволяло мне связываться с Саймоном, а потом… потом он меня ударил, толкнул на пол, даже стеклянный столик раскололся… Я его чуть не убила, едва не перерезала ему глотку осколком, но знаешь, меня остановила мысль, что тем самым я бы убила и тебя. Ах, в каком он был восторге, ты бы видел… Расхохотался, повалился на пол, принялся сдирать одежду, а сам при этом декламировал отрывки из «Песни песней» Соломона, рассказывал, как в старину братья и сестры женились друг на друге, дабы сохранить чистоту королевской крови, заявлял, будто я ему принадлежу. Можно подумать, я что-то вроде чемодана с биркой на его имя…
Джейс стоял ошарашенный донельзя; на лице целая гамма чувств – от боли до суеверного ужаса.
– Та к он… он тебя…
– Оприходовал? – Мерзкое словечко повисло в застывшем, как желе, воздухе. – Нет-нет. Нет. Он… остановился. – Ее голос упал до шепота.
Джейс побелел как простыня. Затем что-то сказал, но в ушах девушки звучали не слова, а лишь гулкий, многократно отраженный шум, будто она вновь очутилась под водой. Ее знобило, тряска охватила все тело, пусть даже в комнате было вполне тепло.