Город-невидимка
Шрифт:
— Эти гады меня усыпили, — рассказывала Динка, с хрустом грызя маковую сушку. — И привезли в ту квартиру, где меня нашел Северин. Я, как только пришла в себя, конечно, стала требовать их босса. Так мне, прикиньте, и в этом отказали! Мол, цыц, малявка! Это я-то малявка! — с возмущением добавляла она. — И охранники какие-то тупые попались.
— Да ты, кажется, не особо в плену страдала, — заметил Северин, слушавший девочку с мягкой улыбкой. — Наверное, как и дома, целый день в игрушки резалась.
— Ну резалась, — Динка недовольно покосилась на него. — Это, между прочим, был хитрый стратегический маневр. Я собиралась усыпить их бдительность и сбежать.
— Странно, что к моменту появления Северина похитители, как в рассказе О. Генри, сами выкуп не предложили — лишь бы тебя забрали, — пошутил Глеб, и Динка надулась. Но не серьезно, а как-то нарочито, как ребенок, желающий показать свою мнимую обиду.
Саша молчала. Ей было необычайно тепло среди этих людей, которые уже успели стать для нее самыми близкими, единственными родными. Они принимали ее такой, как она есть, не спрашивали и не упрекали, хотя после появления у них Лизы наверняка имелись к ней вопросы.
— Я хочу сказать вам кое-что, — произнесла она, когда шутливые препирательства завершились. — Я… я была просто ужасным ребенком, и сестре частенько доставалось из-за меня. Сказать, что я была чудовищем, — значит ничего не сказать…
— Не надо, — улыбаясь, остановил ее Глеб. — Не надо рассказывать и не надо оправдываться.
— Но почему? — удивилась Саша.
— Потому что ты изменилась. Если что-то давным-давно и было не так, сейчас это уже не важно, честное слово. Мы верим тебе, правда?
— Еще бы! — Динка запрыгнула на подлокотники кресла и обхватила Александру за шею. — Мы тебя любим, честное-пречестное!
Северин,
Они действительно команда, и они не могут друг без друга.
— Ничего не понимаю, — вдруг сказал Глеб и, выйдя на середину комнаты, повернулся к друзьям. — Ну кто же из нас тогда предатель?..
Сквозь неплотно задернутые шторы в комнату заглядывала луна.
Ян, еще слабый после тяжелого путешествия, лежал на кровати, глядя в потолок. Сон бежал от него, как лань от охотника. Парень и сам не понимал, что разбудило его в этот глухой полночный час и откуда в груди взялось это странное ощущение — то ли томительное ожидание, то ли тягостное предчувствие.
Школа спала, и тишина казалась такой полной, что аж в ушах звенело.
«Скорее бы утро», — подумал Ян. Он не любил эти бесконечные ночи, которые нет-нет, да выдавались в его жизни. Проблемы со сном — пустяковый, на первый взгляд, диагноз и в то же время абсолютно мучительный. Самое смешное, что бессонница приходила даже тогда, когда он и без того чувствовал себя разбитым, вот как сейчас.
— Фигня, — пробормотал Ян, переворачиваясь на бок, — все фигня. Главное — остался живой, а ведь уже думал, что не выберусь…
Он отстраненно смотрел на косые тени голых веток, прижавшихся к стеклу, чуть подсвеченных сзади луной. Было красиво и очень готично.
Залюбовавшись этой картиной, Ян не заметил, как одна из теней, просочившись через стекло, скользнула к его кровати и замерла в изголовье.
— Ну, здравствуй, маг, — послышался вдруг тихий, похожий на скрип старых деревьев голос. — А я к тебе с предложением.
В этот миг луна вдруг нырнула за тучи, и комната погрузилась в абсолютную тьму…