Город падающих ангелов
Шрифт:
– Все в порядке?
Тяжелая деревянная дверь заднего фасада открывалась в чудный внутренний двор, окруженный сложенными из старинного кирпича оштукатуренными стенами, в которых без всякого видимого порядка были прорезаны окна. Слева была видна лестница с увитыми плющом железными перилами, два пролета которой вели наверх, в piano nobile. В центре двора роскошный рододендрон ветвился в клумбе, устроенной в капители старинной колонны. Прямо перед нами начиналась темная аркада, ведущая к сверкающей на солнце воде Гранд-канала. На высоких стойках покоилась старая гондола, казалось, полностью готовая к спуску. Палуба располагала felze, маленькой черной
– Больше ста, – ответил Ральф.
Это означало, что Роберт Браунинг, Джон Сингер Сарджент и Генри Джеймс вполне могли кататься на этой гондоле.
С верхней лестничной площадки мы вошли в высокий сумрачный вестибюль. Справа я увидел двойные полированные двери, за ними формально находилось portego и разделенные на этажи помещения, выходившие на Гранд-канал. Но двери эти так и остались закрытыми. Ральф повернул налево, к небольшой двери, ведущей в его апартаменты. Они оказались расположенной в задней части дворца анфиладой комнат, больших, но скудно обставленных. Все комнаты были выкрашены одинаковой белой краской. Строгость помещений подчеркивала их пустота. Все убранство каждой комнаты заключалось в паре стульев, небольшом деревянном столе и нескольких настенных полках. В люстрах и настенных светильниках горели небольшие кобальтово-синие лампы; обычно таким цветом подсвечивают взлетно-посадочные полосы в аэропортах. На стенах комнат были аккуратно написаны их названия: «ЦЕНТР УПРАВЛЕНИЯ ПОЛЕТОМ», «МАРСОВЫЙ ЗАЛ», «ЛУННЫЙ ЗАЛ», «КОМНАТА МИРА», «КОМНАТА ВНЕЗЕМНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ».
– Добро пожаловать на борт космического корабля «Барбаро», – сказал Ральф, начав короткую экскурсию по своим апартаментам, которое он называл «О. К. Крыло палаццо Барбаро». Аббревиатура О. К. обозначала Одиль Кертис, имя его бывшей жены.
В одной комнате на стене висели космические скафандры. Фотография мягкой набитой игрушки, обезьяны, была прикреплена к стене рядом с одним из скафандров; подпись под фотографией гласила: «Обезьянья Морда, командир космического корабля “Барбаро”». В другой комнате на полу сидела надувная пластиковая женщина в кружевном черном бикини, прислонившись спиной к стене. Мимо этих предметов Ральф прошел без комментариев. В комнате, подписанной «ОПЕРАТИВНЫЙ ШТАБ», стояла какая-то машина с надписью «РЕАКТОР АНТИМАТЕРИИ». Ральф взял с полки несколько аудиокассет и вернулся в лунный зал.
– Ну, – спросил он, – вы готовы к старту?
Затем он, скрестив ноги, уселся на пол рядом с магнитофоном и принялся перебирать кассеты.
– Давайте посмотрим, что у нас есть. «Аполлон-11»? Это первый запуск на Луну пилотируемого корабля. Ну знаете, слова Нила Армстронга – «маленький шажок одного человека и гигантский рывок всего человечества». Вот «Аполлон-12»… очень хорошо… «Аполлон-13»… Думаю, это мы пропустим – им пришлось отменить высадку на Луну, они только облетели ее и вернулись назад. Нам ведь нужен не только старт, но и посадка на Луне, верно?
Он поднял голову и посмотрел на меня.
– Несомненно, – ответил я, устраиваясь на полу рядом с ним.
– «Аполлон-14», – продолжал Ральф. – Это когда Алан Шепард дважды ударил по мячу клюшкой для гольфа после прилунения. «Аполлон-15» – тогда Шепард был в Центре управления полетами в Хьюстоне. Давайте на этом остановимся.
Ральф вставил кассету в гнездо, нажал кнопку воспроизведения и откинулся спиной к стене. Запись началась с бесстрастного голоса руководителя
– Черт возьми! – воскликнул Ральф.
Динамики с чудовищной силой взорвались ревом ракетных двигателей, который, кажется, мог разорвать магнитофон. Но Ральфу этого было мало, и он прибавил громкость. Рокочущие волны обрушились на мои барабанные перепонки, заставили вибрировать стены и пол. Когда шум начал стихать, Ральф отвел взгляд от магнитофона. Едва звуковое давление упало, у меня заложило уши.
– Как часто вы это проделываете? – спросил я.
– О, мои старты проходят регулярно в три часа ночи. Сразу же начинаются телефонные звонки. Звонят соседи. Иногда даже моя сестра приходит в бешенство.
– Именно затем вы это и делаете?
– Нет, я делаю это, потому что это вселяет в меня надежду. Я живо представляю себе, что звездный корабль «Барбаро» взмывает над атмосферой и уносит на Марс коды запуска ракет с ядерным зарядом. Я написал письмо Биллу Клинтону, предлагая ему стать первым человеком, который прибудет на Марс с кодами и не вернется обратно. Это потребовало от меня немалого мужества, ведь люди могли подумать, что я ненормальный.
– Клинтон вам ответил?
– Пока нет. Я послал Борису Ельцину картину, названную «Двенадцать апостолов с Марса». Но от него я тоже пока не получил ответа. Иногда это вселяет в меня чувство безнадежности. Именно поэтому я время от времени слушаю эти старты.
На записи «Аполлон-15» продолжал удаляться от Земли. Мы сидели при бело-синем свечении лунной комнаты Ральфа Кертиса, слушая разговоры между Хьюстоном и экипажем, прерываемые зуммерами звуковых сигналов. «Аполлон-15» был готов перейти на окололунную орбиту. Ральф нажал на кнопку быстрой перемотки вперед.
– Пропустите вместе со мной несколько минут, – сказал он, – сейчас мы перейдем прямо к прилунению. – Когда он возобновил воспроизведение, голос руководителя полета говорил: «Осталось пять тысяч футов».
Быстрая перемотка.
«…тысяча двести…»
Быстрая перемотка.
«…восемьдесят… сорок… двадцать… пятнадцать… десять… шесть… три… касание!»
– Черт! – воскликнул Ральф.
Потом некоторое время он посидел молча, наслаждаясь удовольствием, которое мог получить от проигрывания этого путешествия на Луну. Потом он собрал кассеты, и, пока укладывал их на место, я еще раз прошелся по апартаментам. Комнаты будто стали еще более пустыми, чем показались мне с первого взгляда. Не было видно ни одежды, ни кухонной утвари, ни полотенец, ни туалетных принадлежностей.
– Но где ваши вещи? – спросил я. – Где вы спите?
– О, я здесь не живу, – ответил он. – У меня нет дома, нет постоянного адреса. Я предпочитаю жить так.
– Вы шутите.
– Никоим образом. Я живу у друзей. Вся моя одежда лежит в чемоданах в разных квартирах. – Он сунул руку в карман, извлек кольцо с ключами и позвенел ими. – У меня ключи от квартир десяти друзей. Это ключи от «моих домов».
Между тем комнаты Ральфа Кертиса можно было бы очень уютно обставить. Я осмелился заметить, что меня удивляет, почему человек, который может жить во дворце с видом на Гранд-канал, предпочитает вместо этого существовать на чемоданах в квартирах чужих людей.