Город под каблуком
Шрифт:
Больничка и штрафной изолятор позади. Впереди общежитие и три с половиной года лагерного «счастья»… Впрочем, Никите унывать было нечего, ведь от всех своих проблем он избавился.
Шведа он опустил морально, а Кроль сделал это, как говорят, натурально. Сначала зачморил Шведа, как последнего, а затем перевел в разряд «обиженных», место которым в отдельном бараке-«петушатнике». И Дуремар туда же угодил…
Кроль жестоко расправился со своими врагами, и теперь он главный в зоне. И Никита мог бы стать бойцом в его свите. Мог бы, но не станет. Кроль сам пришел к нему в больничку, от
В локальную зону вокруг панельной коробки общежития его доставили под конвоем, дальше он пошел сам.
Пятнадцать суток его держали на голодном пайке, поэтому есть хотелось невыносимо, а ужин только через два часа. Но ничего, он вытерпит…
В зоне привольней, чем в следственном изоляторе, но есть и минусы. Посылку из дома можно получать только два-три раза в год, и то при хорошем поведении. А посылка Никите сейчас бы не помешала. Лариса бы собрала передачу заботливой рукой, сальца бы положила туда нежного, с тонкой тающей во рту мясной прослойкой… Но такая передача будет нескоро, поэтому рассчитывать нужно только на ужин. А еще Кроль может «подогреть» с барской руки. Он со своей короткой свитой на работы не ходит, наверняка сейчас греет задницу на своей шконке в блатном углу. Если предложит что-нибудь пожевать, Никита отказываться не станет…
Кроль действительно находился в общежитии. Никита обнаружил его в сортире сидевшим на корточках и с тоскливым видом сапожной щеткой наяривавшим унитазное очко, последнее в длинном ряду. Никита даже решил, что обознался. Ну, не мог лагерный «смотрящий» драить сортиры…
Кроль заметил его и отвел взгляд в сторону.
– Что-то я не догоняю, – глядя на него, мотнул головой Никита. – Тебя что, на спор кинули?
Кроль мог проиграть сортир на спор или в карты, но это не оправдание. По-любому, он уже потерял уважение и не мог быть «смотрящим».
– Власть переменилась, – опасливо глянув на дверь, горестно вздохнул Кроль.
– И кто теперь в центре?
– Воровская масть накатила…
– А кто конкретно?
Никита чутьем уловил движение за спиной и обернулся. Из умывальника в сортир зашел высокий нескладный парень с крупными угрями на щеках. Он мог бы сойти за «ботаника», если бы не властный взгляд и ожесточенное выражение лица. Заметив его, Кроль пугливо опустил голову и продолжил свою грязную работу. Никита с презрением глянул на него. И из-за этого ничтожества он рисковал жизнью, бросая вызов Шведу.
– Ты кто такой? – сверля Никиту взглядом, спросил прыщавый.
– Гурьян. А ты?
– Гурьян?! – Лицо у парня разгладилось. Похоже, это имя произвело на него впечатление. – А я – Старый.
– Какой же ты старый, если ты молодой! – не удержался от иронии Никита.
Раньше он думал, что на одиночном режиме лучше, чем на общем. Никто не достает, марку не перед кем
Устал он от одиночества, поэтому и потянуло его на шутки. И неважно, что это могло выйти ему боком.
– Много в этой жизни повидал, поэтому старый, – на полном серьезе ответил парень и, словно желая утвердить свою высокую значимость, назвался «смотрящим» по бараку.
Не внушал он своей внешностью уважения, но считаться с ним нужно было по-любому. Если он смог загнать самого Кроля на очко, значит, он действительно собой что-то представлял.
– Ну, вы тут сами разбирайтесь. – Никита кивком головы показал на Кроля и стал обходить нового «смотрящего».
Он ни в чем ни перед кем не виноват, его дело сторона, поэтому здесь ему делать нечего.
Старый удерживать его не стал, но подошел к нему, когда он устроился возле своей шконки.
На койку в дневное время ложиться не полагалось, и Никита не собирался нарушать установленный порядок. Отрядный здесь где-то рядом, а у него не забалуешь – чуть что не так, сразу в шизо. А бросать вызов ментам Никита не собирался. Так он и сказал начальнику оперчасти, который вызывал его к себе на беседу. Ни конфликтовать с кем-то желания нет, ни стучать, и лагерным козлом Никита стать отказался… Он сам по себе, и будет здорово, если про него все забудут.
Но Старый проявил к нему интерес. Он бесцеремонно сел на соседнюю шконку, достал из кармана мандарин и неторопливо стал сщипывать с него кожуру. Из глубины помещения к нему подошли два «быка» не слабой комплекции. Никита не знал ни того, ни другого. Выходит, новый «смотрящий» заехал в барак со своей свитой. Неплохо, значит, у него дело поставлено.
Какое-то время Старый пристально смотрел на Никиту, будто пытался загипнотизировать его своим немигающим взглядом. Может, он действительно пытался подавить его волю энергией своего духа, но если так, то у него ничего не вышло.
– Кроля опустили, – коротко, но емко сказал парень.
– Я это уже понял, – кивнул Никита.
– Опустили, но не задырявили.
– Мне-то что?
– Беспредельщик он. Шведа в петушиный куток загнал, Дуремара… Знаешь таких?
– Ты спросить за них хочешь?
– Зачем? Они такие же беспредельщики, как и Кроль…
– Так в чем же дело?
– Беспредела здесь больше не будет, – с важным видом изрек Старый.
– Я очень рад.
– Теперь здесь наша, воровская власть.
– Ты вор? – не то чтобы резко, но не совсем вежливо спросил Никита.
– Да, – слегка смутился парень.
– В законе?
Законного вора в колонии общего режима не могло быть по определению. Законный вор – это рецидивист, место которого как минимум на строгом режиме. Но если это вор апельсинового цвета, то его могли отправить сюда как первохода. А бывали случаи, когда матерый законник заезжал на общий режим, чтобы навести на зоне порядок…
– У меня все еще впереди… – чуть дрогнувшим голосом ответил Старый.