Город призраков

Кейн Рейчел

— Мам! Каждый день? Как ты думаешь, сколько минут у меня есть на этом сотовом телефоне?

— Ну, тогда, по крайней мере, каждые несколько дней. И точно один раз в неделю, что бы ни случилось. Если я не услышу тебя…

— Я знаю, ты пошлешь Национальную Гвардию.

— Это моя девочка, — сказала мама и чмокнула в трубку. — Я люблю тебя, дорогая. Будь осторожна.

— И ты тоже, — сказала Клер. — Я люблю вас обоих очень сильно.

Она повесила трубку, и еще немного посидела там, на солнце, размышляя. Она чувствовала себя одинокой, как никогда

раньше; хотя она беспокоилась о родителях, было чувство, что здесь они были обузой для нее, было что-то странно утешительное в осознании того, что они были лишь на другом конце города. Она не была в своем собственном распоряжении, не совсем. Она подумала, что это именно то, как ощущается настоящее, истинное взросление. Быть в одиночестве. В конце концов, это чувство поблекло, в основном потому, что это был прекрасный день для посиделок на свежем воздухе — было восхитительно тепло на солнце. Она думала не перетащить ли шезлонг и почитать на свету, но это, казалось, слишком много работы. Вместо этого, она прислонилась к столбу на крыльце, закрыла глаза, и задремала.

Когда она проснулась, она почувствовала запах тако. На самом деле пахло ими, как будто она спала в тако хранилище. Она проснулась, желудок заурчал, и, открыв глаза, она увидела, как тарелка проходит прямо у нее под носом.

Когда она потянулась за тако, Шейн схватил его обратно.

— Неее. Мой.

— Поделись! — Потребовала она.

— Боже, ты — самая загребущая подруга.

Она улыбнулась. Она всегда ощущала внутри яростно тепло, когда слышала, как он произносит это — ту часть про подругу, а не про загребущую.

— Если ты любишь меня, то дашь мне тако.

— Серьезно? Это все, что у тебя есть? Как насчет того, что ты сделаешь разные сексуальные, незаконные вещи для меня за тако?

— Не за тако, — сказала она. — Я не дешевая.

— Это тако с грудинкой.

— И ты теперь это говоришь.

Он держал тарелку подальше, и она взяла один. Он взял другой, опустился рядом с ней на ступеньки, и принялись молча жевать, наслаждаясь днем. Он также принес холодную Колу. Она быстро управилась со своим и попыталась добраться до второго тако — он принес шесть. Ей удалось, но едва-едва.

Когда она потянулась за третьим, Шейн поставил тарелку и повалил ее на траву, а она, воспользовавшись их инерцией, перекатилась, пока не оказалась наверху. Вообще, он и не сопротивлялся. Он выглядел удивленным, но довольным.

— Ну, — сказал он. — Это что-то новое. Что теперь, ковбойша?

— Теперь я заберу остальные твои тако, — сказала она, наклонилась вперед и дразня прикоснулась своими губами к его. — И, возможно, твою Колу. И, может быть, кое-что еще.

— Что еще? Ты обчистила меня. У меня нет десерта, — пробормотал он. Слова пришли откуда-то из глубины его горла, своеобразное рокочущее урчание, что заставило ее почувствовать себя ядерно-горячей. — Если, кончено, ты не думаешь…

— Я не знаю, что я думаю? — Она медленно улыбнулась, глядя на выражение его глаз, и почувствовала себя абсолютно безнравственной. —

Догадки есть?

— Я думаю, что я просто стал экстрасенсом, — сказал он. — Вот дерьмо.

— Романтика.

— Ты хочешь романтики? Свидание…

Она приложила два пальца к его губам, заглушив его, и поцеловала его, долго и тепло, с языком.

Закончив, она позволила ему отдышаться.

— Ты что-то сказал?

— Ни черта, — сказал он, воспользовавшись обеими руками, чтобы убрать ее волосы с ее лица. — Как ты можешь быть так хороша в этом?

— У меня был хороший учитель.

— Лучше бы это не был Мирнин, или мне придется пнуть его хищную задницу.

— Я имею в виду тебя, глупенький.

— О-о. — Он снова поцеловал ее, и они каким-то образом опять перевернулись, и на этот раз она оказалась внизу. Это могло показаться удушливым, но он был хорош в этом. Это было просто… сексуально. — И как я тебе теперь?

— Я постоянно учусь.

— Ну, ты же грамотейка. — Он провел пальцем по ее шее, в открытую часть ее рубашки, туда, где была первая закрытая кнопка. Она почувствовала, как каждый нерв в ее теле обратил внимание на это, на давление, на медленное движение, которое проделывал его палец, оттягивание ткани, затем он остановился. — О, черт, прости. — Кнопка выскользнул из отверстия.

— Тебе конец.

Она посмотрела вниз. Показался верх ее бюстгальтера кремового цвета, но только сверху.

Это не было непристойно, пока еще. Это даже не из разряда «не рекомендуется смотреть детям», за исключением того, что они были на улице, и кто-нибудь мог пройти мимо и увидеть их. Хотя это и не ощущалось таким. Здесь, с ним, она чувствовала, что нет ничего в целом мире, кроме их двоих.

— Хм, Клер? — Сказал Шейн. Его палец уже двигался вниз, чтобы коснуться кожи прямо у края лифчика. — Может, нам следует закончить наше тако внутри.

— А как насчет…

— Ева и Майкл на работе. Я иду в два.

О-о.

— Тогда, это может быть хорошей идеей.

Он встал и помог ей подняться, они собрали тарелки и бутылки колы и вошли внутрь.

Лучший. Обед. В мире.

Клер провела остаток дня, бродя вокруг и напевая, до смешного счастливая, когда Ева вернулась домой и увидела ее, она положила свою сумочку в форме гроба и сказала:

— Ты выглядишь потерянной. Если бы я не была леди, то предположила бы, что ты и Шейн…

— Прости? А ты леди?

— Я приобрела титул в Интернете. Я владею одним квадратным дюймом Шотландии, ты знаешь. И ты уходишь от темы. — Ева бросила на нее острую ухмылку и схватила ее за руку. — Давай уже. Подробности.

— Я не расскажу тебе подробности.

— Конечно, расскажешь. Мы же девочки. Это именно то, чем мы занимаемся.

— Если бы мы были ребятами, это было бы пошло

— Подожди, уточню… — Ева поднесла невидимый телефон к уху. — Нет. Мы всё еще девушки, и судья говорит, что так даже хорошо. Так что выкладывай, Дэнверс. Ты выглядишь мечтательной. Должно быть, это было фантастически.