Город пропащих
Шрифт:
Тьфу... Мирон Львович сплевывает в сердцах, представив такую картину. Но Шиманко обязательно нарисуется подобным образом. Слово "истеблишмент" - для него звучит заманчивее, чем миллион баксов, тем более что впихнуться в эту касту стоит гораздо дешевле.
Невеселые раздумья Мирона Львовича прерывает звонок босса, который опять интересуется Федором, и тогда Мирон Львович набирается храбрости и спрашивает, не нужен ли лично он Шиманко. Но тот отрезает, что нужен лишь вместе с Артюховым.
"Убить, что ли, мне этого Зяму?" - с отвращением думает Витебский и понимает, что окончательно лишился расположения
Он зовет Костика, накручивает его против Павлычко, требует, чтобы они вдвоем разбились, а разыскали этого уголовника. Но в душе понимает: бесполезно. К аджиевским владениям у них подходов нет.
Артур Нерсесович в торжественной позе римского патриция сидит за столом. Перед ним - две магнитофонные кассеты. Ни один мускул на его лице не выдает то чувство ликования, которое бушует у него внутри.
Федор, сидящий напротив, молчалив и тоже невозмутим. Понимает ли этот мальчишка, что он добыл для него? Артур Нерсесович скользит по нему взглядом, но, похоже, выдержки тому не занимать. Этот черт хоть и уголовник, но с большим достоинством. Не хотел бы Артур Нерсесович иметь его во врагах.
– Ты сделал большое дело для меня...
– говорит Аджиев.
– Здесь такие переговоры, которые открывают мне все их планы.
Федору необязательно знать, какие это планы. Но он понимает, что хозяина взялись убрать по-другому, когда не получилось просто убить его.
– Фирма туфту не гонит...
– смеется он.
– Как только ты вышел на них, этих людей?
– пристально смотрит на него Аджиев.
– Уж не те ли это голубчики, чьи видеокассеты и пленки мы взяли в сейфе Лесного?
– Может быть, может быть, - замечает Федор уже серьезно. На эту тему он распространяться не собирается.
Аджиев понимает это и меняет направление разговора.
– Они остались довольны вознаграждением?
– спрашивает он.
– Вполне. И я тоже.
– Да ты у меня скоро будешь миллионером, - усмехается Артур Нерсесович.
– Что ж, ты заслужил. Я зря денег не плачу.
Федор выходит от него и сталкивается в саду с Еленой, которая, видимо, только что вернулась из города. На ней легкое короткое пальтишко цвета кофе и такая же маленькая шляпка. Она видит Федора и тут же подходит к нему, не здороваясь, сразу же говорит шепотом:
– Вы не знаете, есть слух, что Ефрем Борисович в Москве?
При этом щеки ее бледнеют, а глаза смотрят просяще, жалобно.
– Уточню, - бросает Федор.
– Да вы не волнуйтесь так. Постараюсь сегодня же узнать.
Елена идет к дому, навстречу услышавшему, что она возвратилась, мужу. Раненая птица, которой уже никогда не суждено взлететь.
Федору жаль ее, но он почти уверен, что Раздольский окончательно решил порвать с ней всякие отношения. Страх перед Аджиевым перевешивает у него все другие чувства.
Он думает о Светлане и не может представить, как бы она поступила в подобной ситуации. Но, слава Богу, он не Аджиев, хотя за измену... Нет, Федор не способен додумать дальше. Вот ведь даже Артур Нерсесович простил жену. Только простил ли?
Федор приближается к воротам, где он оставил свой автомобиль. Ему ужасно хочется заехать в "Руно". Теперь туда в охрану устроились по липовой рекомендации Колян и Сашка. Сам Мирон взял их. По их рассказам, там бардак и запустение, постоянные распри между Зямой и Витебским, а Шиманко в "Руне" почти не появляется.
Уж,
Он решает не возвращаться в город, а прямо с кольцевой выбраться на Рязанское шоссе, чтобы заглянуть к Игнату с его постояльцами. Он давно не навещал старика, а ведь ему скоро понадобятся его "игрушки". Свою просьбу и пожелания он уже передал через Мишку в ту роковую ночь.
Вечером же он вернется в город, и тогда можно будет заняться просьбой Елены, хотя нет ничего проще ей самой набрать телефонный номер квартиры или дачи Раздольского. Боится. Его приговор явится для нее окончательным крушением всех надежд. А в том, что так будет, Федор не сомневается.
После обеда с женой, за которым Елена выглядит чрезвычайно рассеянной, Артур Нерсесович собирается на встречу с банкиром Левочкиным.
Он, конечно, заметил состояние жены, но не хочет лишними разговорами перебивать свое бойцовское настроение. Кассеты с записями бесед Левочкина с Шиманко, а также некоторых разговоров Шиманко у себя в новом офисе, которые так удачно и вовремя принес ему Федор, раскрыли перед Артуром Нерсесовичем все их планы по поглощению его дела, по взятию его финансовых операций под свой контроль. Теперь Аджиев вооружен против них и не пойдет ни на какие заманчивые компромиссы, которые предложил ему Шиманко. А он ведь даже колебался, не принять ли ему некоторые, весьма выгодные на первый взгляд идеи. Теперь теневая подоплека их охоты на него раскрылась перед ним. Он будет тянуть время, а потом нанесет удар сам. У него есть и свои связи в правительстве, которые помогут ему без всяких аукционов получить преимущественное право для приватизации намеченного им химкомбината. И уж, конечно, он не отдаст его в управление людям Шиманко. Для этих целей у него уже есть на выбор солидные иностранные фирмы. Тревожным, однако, было то, что Левочкин откуда-то узнал о его планах купить телеканал. Артур Нерсесович терялся в догадках, кто мог бы продать и эту сверхсекретную информацию прыткому банкиру. Ведь об этом проекте знало считанное число доверенных лиц.
Аджиев целует жену и обещает ей вернуться пораньше.
"Она скучает, - думает он, - в сентябре нам нужно обязательно уехать за границу".
– Подумай, - обращается он к ней уже на выходе, - по каким странам тебе хочется попутешествовать. Что-то мы засиделись в Москве.
Этот вечер показался Елене самым длинным в ее жизни. Знать, что он в Москве, рядом, и в то же время не иметь возможности поговорить с ним, коснуться его рукой, прижаться, ощутить на губах ответный поцелуй. Какая это была мука!
Елена сидела на террасе в молчании и одиночестве. Странно, как она замечала все, что творится вокруг, несмотря на то, что видела перед глазами только его лицо. Она знала, что опять пошел дождь, слышала его шелест и стук капель по кровле, чувствовала, как его свежий прохладный запах пробивается сквозь запах флоксов и табака на клумбе под окном. Ей было слышно тиканье маленьких часов на тумбочке, видны пушистые мелкие бабочки, спрятавшиеся от дождя и кружившие высоко под потолком вокруг лампы.