Город (сборник)
Шрифт:
Закончил фразу мистер Иошиока, потому что я произнести вслух эти слова не смог:
– Твой отец может знать Лукаса Дрэкмана по каким-то делам, никак не связанным с поджогом призывных пунктов, но велика вероятность того, что все трое – участники одного заговора. Как ты их называл? Билдербергерами?
Женщины, сидевшие за столами в другом конце приемной, занимались своими делами и, насколько я мог понять, не проявляли никакого любопытства по части моего
Мы и так говорили тихо, но тут я перешел на шепот:
– Тилтон – бешеный бомбист?
– Как я и указал, возможно, у него с Лукасом Дрэкменом совсем другие дела и он не знает, что этот человек – преступник. А если твой отец вовлечен в заговор, совсем не обязательно, что он бешеный… если я прав и под бешеным ты подразумеваешь безумный.
– Наверное, нет. Тилтон – не безумец. Он… неуравновешенный. Мы должны сообщить в полицию.
Судя по выражению лица – поджавшимся губам и появившимся в уголках глаз морщинкам – идея обращения к властям приглянулась мистеру Иошиоке не больше, чем в тот раз, когда он устанавливал в нашей квартире дверную цепочку, чтобы помешать Фионе Кэссиди без спроса переступить порог, если кто-то был дома.
– Мы не можем обращаться в полицию только для того, чтобы сказать, что твой отец «неуравновешенный». Если говорить о преступлениях, доказательств у нас нет, Иона Керк. Ты видел своего отца в компании человека, который может подозреваться в поджоге призывных пунктов. Это даже меньше, чем информация из вторых рук, и для полиции интереса не представляет.
– Но этот Дрэкмен наверняка убил своих родителей. Застрелил в кровати, когда те спали. Он уже в розыске.
– Наверняка? Откуда ты знаешь?
– Как это – откуда? Я видел это во сне. Ох… Да. Тогда… Улик нет. И что же нам делать?
Он дернул один манжет белой рубашки, потом второй, чтобы каждый выступал из рукава ровно на полдюйма. Смахнул несуществующие пылинки с брюк. Поправил узел галстука.
– Возможно, мы сможем анонимно позвонить в полицию. Если говорить о твоем отце, какой адрес мы им дадим?
– После того как мама выставила его за дверь, мы не знаем, где он живет.
– Телефонный номер?
– У нас его нет.
– Где он работает?
– Насколько мы знаем, нигде. Работать он никогда не стремился. Нам только известна фамилия адвоката, который представлял его на бракоразводном процессе.
– Это нам не поможет. Особые отношения адвокат – клиент позволяют ему не раскрывать рта.
– Так что же нам делать? – вновь спросил я. – А если анонимно сообщить полиции о Лукасе Дрэкмене?
– Мы тоже не знаем, где он живет, и мы не знаем, под каким он живет именем.
– Мы в тупике, – опечалился я.
– Никогда не говори таких слов. –
– Да, конечно. У меня голова болит, когда я об этом думаю.
– А теперь, раз мы к этому подошли, ты не думаешь, что надо обо всем рассказать твоей маме?
Если бы я мог бледнеть, то чернота полностью ушла бы с моего лица.
– Ох, нет, нет! С чего я начну? Что она обо мне подумает? Она перестанет мне доверять!
– Правда лечит, даже когда открывается позже, Иона Керк, если открываешь ее всю и с извинениями. – Я напомнил ему, что не лгал матери, только кое-что от нее скрывал, и услышал в ответ: – Я никогда не посоветую тебе и дальше скрывать от нее эту информацию… Но, если честно, должен признать, что еще какое-то время самое лучшее – ничего ей не говорить. Если она поверит тебе и пойдет в полицию, то не добьется ничего, кроме того, что мы вспугнем твоего отца и его сообщников. И тогда вам с матерью будет грозить серьезная опасность. Пока, к счастью, этого нет.
Он поднялся, и я последовал его примеру, чуть мне поклонился, и я проделал то же самое. Протянул руку, и я ее пожал.
– Извините, что пришел и вывалил все на вас.
– Не за что тебе извиняться. По-моему, ты все сделал правильно. Дай мне несколько дней, чтобы хорошенько все обдумать. А пока, как говорят детективы в романах, тебе лучше залечь на дно.
Он направился к двери в огромный цех, я – к выходу, но он меня позвал. Мы встретились в центре приемной.
– В этой истории есть недостающее звено.
– Вы не про получеловека-полуобезьяну?
– Нет, я не про эволюцию, а про того, кто может связывать твоего отца, Фиону Кэссиди и Лукаса Дрэкмена. И предлагаю тебе какое-то время избегать мистера Реджинальда Смоллера.
Уже собравшись защищать мистера Смоллера, я вспомнил, как мой отец иногда уходил к технику-смотрителю с шестибаночной упаковкой пива. Вроде бы для того, чтобы развязать ему язык и услышать от него нелепые версии всяческих заговоров, которыми он позже делился со мной и моей мамой.
– Я нисколько не удивлюсь, – продолжил мистер Иошиока, – если люди с черными сердцами, о которых он упоминал, понятия не имеют о том, что мисс Кэссиди бесплатно жила в квартире 6-В.
На моем лице отразилось разочарование.
– Я всегда думал, что он хороший парень.
– Очень возможно, что он – хороший парень. Но ручаться за это жизнью я бы не стал.
Мистер Иошиока вернулся к работе, и когда за ним закрылась дверь, я подошел к стойке и поблагодарил милую женщину, которая вызвала его из цеха.