Город сестёр

Волков Юрий Григорьевич

– Шило! Магазин!
– Отрапортовался Шило и добавил - Вот это, блин, да! Этот - не рубер! Этот нам сейчас такую пластическую хирургию сотворит - обхохочемся!

А Пашка подумал.

– Что за мода, блин, - отращивать себе такие жвалы! Неудобно же!

И снова выстрелил в нос.

Элита трубно, протяжно зарычала и схватилась лапой за лицо, теряя скорость. Между крючковатых пальцев тёмная кровь текла ручьём.

Ещё пару пуль Скорый всадил в просветы между пластинами брони на груди.

Бронебойно-зажигательные входили в щели, прошивали шкуру и, видимо, разрушали внутренности.

Тварь перешла на шаг и, топча убитую мелочь, сразу стала отставать. Остановилась, судорожно выгнулась и её стошнило чем-то коричневым. В конце концов, она уселась посреди дороги, подняла рыло к небу и завыла. Тоскливо затянула на одной ноте, как далёкая сирена.

Остальная шпана, сопровождавшая "главного", тоже остановилась и уселась на асфальт, задрав головы к небу.

– Умирает, - сказала Бабка, притормозив авто.

Пашка попробовал дотянуться своим даром до туши гориллоподобного. И достал ведь!

Сердце огромного тела, прошитое двумя крупнокалиберками, остановилось. В голове, одна синяя линия грибницы оказалась разорвана. Жизнь стремительно уходила из чудовища.

И тут заражённые запели. Не завыли, не зарычали, а именно запели. Затянули на одной ноте тоскливое "о-о-о".

– Они что, блин, - отпевают его?
– Спросил в никуда Шило.

Короткий сухо сказал.

– Небо.

Все взглянули вверх. Солнце явно потускнело. Небосвод приобрёл сиреневый оттенок и на нём проступили звёзды.

– Затмение, что ли?
– Спросила Бабка.

– Тут луны нет, - ответил Короткий.

Потянуло прохладой. Пашка зябко передёрнул плечами.

Бабка удивлённо помотала головой.

– Такого я ещё не видела... О таком, я даже не слышала! Тут не бывает затмений. Никто об этом не говорил... Не пойму...

Температура явно падала. Не резко, но явственно.

– А чё тут понимать!
– Объяснил Шило.
– Кончилось кино, ребята. Всё, приехали... Лавочка закрывается.

– Ты думаешь - Улей умирает?
– Уточнил Короткий.

– Да твою же мать!
– Возмутилась Бабка.
– Только всё налаживаться начало... Тьфу ты бля...

Потом спохватилась.

– Господи! А Анечка?! Анечка-то как?! Господи!!
– Она затормозила машину.
– Ну зачем же - так вот?! А?!

Под печальный хор тварей, Пашка второпях расстегнул рюкзак и выхватил оттуда плащ-палатку. Следом вытащил спальный мешок. Кинул его в сторону Бабки.

– Бабка! Залазь!

– Зачем?
– Заупрямилась женщина.

Шило молча поднёс к её носу свою кувалду-кулак. А Короткий неожиданно зашипел.

– Быстро марш в мешок! Твою мать!

– Ещё

палатки есть?
– Спросил Пашка. Доставайте.

Достали ещё два брезентовых полотна.

– Накидывайте на дуги.

А сам помчался к багажнику. Рванул полик, вытащил чехол дождевик и начал раскатывать сверху на растянутые палатки.

Все занялись делом.

Пока Пашка с помощью Короткого зачехляли пепелац, Шило достал запасную одежду себе и Короткому и напяливал сверху второй комплект.

На улице уже пар шёл изо рта, а солнце Улья потускнело примерно втрое, а то и больше.

Юркнув под полог, Скорый снова зарылся в рюкзак. С самого дна извлёк свой походный "Шмель" и начал раскочегаривать.

Бабка спросила.

– Скорый, а не бесполезную работу ты делаешь?

– А если это всё - временно? А?... А я расквашуть тут! Вот хрен!... Нечего сопли разводить! Надо искать домик. Небольшой и с дровами... О!! Надо ко мне домой гнать!! Там и дров навалом, и угля.

Шмель уже загудел нагревая воздух.

– Шило, кокон сможешь сделать. Так же как раньше. Секунды по две.

Шило напрягся.

– Чёрт! Не могу! Не получается!

Бабка добавила.

– И у меня дальность уменьшается. Постоянно. Да твою мать! Вроде действительно конец!

– Мужики, перетащите Бабку на заднее сиденье.

Бабку перекинули назад легко как куклу. А Пашка сел на место водителя. Вывернул руль. Проскочил по просеке, рядом с линией электропередачи, перевалил через полотно железной дороги и по полям полетел в сторону Черновки.

– Придерживайте примус!

Пение тварей навязчиво, как звон в ушах, звучало отовсюду. Весь Улей гудел на одной ноте.

Пошёл снег. Солнце окончательно скрылось за пеленой. Короткий щёлкнул тумблером, и вспыхнули фары. Мощные. Галогенки, наверно.

Ноги начали мёрзнуть. Негерметизированный пол пропускал холодный воздух. Пашка, последним усилием дара, погнал тепло по ногам.

Через двадцать минут молчаливой гонки, подкатили к околице поселка. Пашка привычно попёр к своему дому по знакомым улицам.

Снег уже мёл откровенно по-зимнему. К Пашкиным воротам подъехали по сугробам.

Загнав багги в ограду, обжигая руки о холодный металл, он закрыл ворота, и отогнал машину за дом, к бане.

– Все заходите в баню, затапливайте печь. Дрова там есть.

Шило с Коротким сгребли Бабку и, прямо в мешке, утащили в предбанник.

А Скорый помчался в дом, набрал охапку одежды и вернулся в баню.

Все понуро сидели у разожжённой печки.

– Мне кажется, мы зря ту зелёную тварь пришили.
– Озвучил общую мысль Шило.
– Что-то мы переборщили... С крутостью-то. Это из-за него, как пить дать.