Город шаманов
Шрифт:
Глава 2
– Да что ж это такое, господин обер-бергмейстер! – вскричал поражённый в самое сердце местный градоначальник маленького уездного городишки и встряхнул руками мои рекомендации. Согласен с ним – чтиво не из легких. Я поплотнее закутался в соболиный тулуп и постарался поближе придвинуться к камину. Так и не мог отогреться.
Поленья потрескивали, неохотно отдавая тепло.
Градоначальник нервно пыхнул длинной глиняной трубкой, морщась от едкого табака. Выцветшие глаза из-под кустистых седых бровей щупали каждый дюйм моего тела. От меня не ускользнуло, что трубка голландская, а табачок наш, дешевый самосад. Руки старика тряслись. Сожжет же мои рекомендации, подпалит в свече, а других у меня не было.
– Батюшка мой, зачем еще и прапорщика зарубили?! Неужто на примирение нельзя было пойти?
– С мерзавцем? Нет, увольте.
– Какой он мерзавец? Молодой! Сынок графский, талантливым художником, пишут, был!
– Что ж тогда в гвардию пошел? Рисовал бы пейзажи. Поля всякие. Цветы. Опушки. Шмелей! – я оживился, потому что очень любил шмелей. Как они гудят! Какие моторы внутри них скрываются! Такую песню часами слушать можно! Старик укоризненно качал головой, словно слышал каждое мое слово. – Этот молодой художник чуть руку мне по плечо не отрубил, – проворчал я, пряча лицо в воротнике. Да, скверно вышло с мальчишкой знаменосцем. Я вытянул ноги к камину. От сапог пошел пар. Неприятная история, из-за которой и пришлось покинуть столицу и рискнуть министерской карьерой. Чуть ли не два подряд трупа измайловцев. Одного бы удалось спустить с рук, но двух… Нажил врагов: лейб-гвардия такого не прощает. Да и общество сразу возмутилось, никто не ожидал такой прыти от бывшего майора артиллериста. Не ожидал такого от себя и я.
– Ах, сударь! – старик китайским болванчиком без паузы, качал укоризненно головой.
– Мальчишка обвинил меня в бесчестии и вызвал на дуэль. Я дал ему право выбрать оружие. Благородно с моей стороны? – я разгорячился и рубил кулаком воздух. – Конечно, он выбрал сабли и примиряться не захотел, – я вздохнул, потому что видит Бог, попытался сделать всё, что мог, и уже спокойно закончил. – Не люблю гвардейцев. Все беды от них.
– Кто ж их любит? – хрюкнул старик, пыхнул трубкой и откинулся в кресле. – Скверные дела у вас, обер-бергмейстер [2] . Понимаете ли вы это?
2
Обер-бергмейстер – штаб-офицерский горный чин VII класса.
– От чего же не понимаю? Поверьте, не сидел бы здесь, если бы не понимал – общество закрыто, гвардейцы в очереди стоят, желая в меня стрельнуть или сабелькой рубануть, – на меня вдруг нахлынула теплота и я растрогался. – Да, что там! Зовите меня просто, Иваном Матвеевичем, обойдемся без званий. Я хоть к вам и ненадолго, но постараюсь максимально стать полезным другом для вашего города.
– За то спасибо вам, господин любезный. Не хватает кадров. Да какой там у нас город! В Коле с одной стороны море, с другой – гора, с третьей – мох, а с четвертой – ох, – заворчал старик явно местной прибауткой.
Я поморщился.
– Так уж и «ох»? Довелось мне много «охов» повидать. А у вас тут красиво. Тихо. Всегда зима. Бело! Куда ни глянь – снег один, да дома редкие. Чему печалиться? В благодати живете.
Старик махнул рукой.
– Так, городишко! Понимаю, что вы жалеете нас. Спасибо на добром слове, конечно. Но! Есть плюс – закаляет нас север. Тертые мы! Знаете, что про нас говорят? Кто в Коле три года проживет, того в Москве не обманут! Не знаю, почему господа офицера так стремительно бегут от нас и спешат перевестись? Ведь и четыре каменных здания есть, и две церквушки. В деревне столько много домов. Не сосчитать! Если бы не сожгли крепость, стояла бы и дальше Кола неприступным монолитом и оплотом севера, упираясь в северное сияние смотровыми башнями. Намозолили глаза изуверкам.
– Так у вас и общества, и людей нет? – осторожно спросил я. Не хотел я встречаться с обществом и стреляться со всеми подряд. – Пока ехали, ни одного человека не повстречал.
– Как нет? Зима ведь. Темно. Попрятались. Полярная ночь
3
Вежа – временное жилище коренного населения севера, шкуры на жердях.
– По весне?
– Истинно так. Зиму переживем и посчитаемся. А вы в артиллерии служили, Иван Матвеевич, как все инженеры?
– В артиллерии.
– В чине?
– Майора.
– И что ж в армии не остались?
– Так нас «майоров» упразднили. Остаться капитаном не пожелал. Не по чести как-то. Был я уже капитаном. А выше звание не предложили. Почему спрашиваете?
– Другим по чести, – протянул старик, попыхивая трубкой. – Для многих «капитан» – венец карьеры. Ничего зазорного. Думаю, о чем вас просить. Пушки мои посмотрите, склад проинспектируете? Дел немного, но внимания требует, не ровен час – шальной англичанин заявится! А уж мы-то к вам со всей душой! Ни в чем не откажем!
– Конечно. По мне дело. Хочу остаться у вас до весны, а там по тракту до Кандалакши добраться и уехать к финнам. Желаю присоединиться от нашего министерства к экспедиции Вильгельма Рамзая [4] . У меня приказ прямой. Там полная подготовка идет, хотят исследовать Хибины и тундры Лавозерские. Всех собрали: ботаники, зоологи, картографы, геологи – все научные умы. Грандиозное событие! Там в экспедиции даже фотоаппарат будет!
– Что вы такое говорите?! Фотоаппарат?!
4
Рамзай, Вильгельм (1865–1928) – финский геолог, первый исследователь Хибинских и Ловозерских тундр.
– Масштаб! Чувствуете?
Старик закашлялся. Прослезился. Подергал седую бровь за длинные сизые волоски.
– Все экспедиции через нас проходят. Рамзай ваш тоже не минет этой дороги – одна она. От нас старт на все четыре стороны! Зачем ехать? Можете здесь дождаться.
Я улыбнулся. Стал расстёгиваться. Блеснула в вороте кителя Анна с мечами [5] . Старик заметил. Подобрел.
– Два года? Провести здесь два года до экспедиции? Никак не могу, – от такой мысли мне даже весело стало. Да я хоть каждый день стреляться готов, лишь бы не жить среди оленей.
5
Анна с мечами – орден четырех степеней, если крест пожалован за военные подвиги, к знаку присоединяются по два меча. Вторая степень носится на ленте, в разрезе ворота. Орден дает статус личного дворянства, а первая степень – потомственное.
– Есть еще одно обстоятельство, о котором я вас должен предупредить, – сказал градоначальник и нахмурился. Я замер. Не понравилась мне чужая интонация и мимика.
– И какое же?
– Тракт до Кандалакши бывает только зимний и летний. Весной два месяца и осенью три – дороги до Кандалакши нет.
– Как нет дороги? Как же вы живете, отрезанные от мира? Хотя, что я говорю! У вас же море! Сам по нему прибыл! – при этих словах старик устало покачал головой. – А, пароходы? – неуверенно сказал я, глядя на него и прикидывая в уме, что сейчас ехать мне в Кандалакшу никак нельзя – убьют же, как бы не бахвалился, а летом будет слишком поздно. Планы рушились.