Город смерти

О'Шонесси Даррен

В семидесятых и восьмидесятых я устранял его руками надоедливых противников. Тех, кто стоял у меня на пути, кто был сильнее меня, тех, кого охраняли слишком хорошо для обычных методов. На них я и насылал Вами. Стоит ему стронуться с места — и его уже не остановишь. Стены, телохранители, укрепления, танки — ничто не в силах его сдержать. За пару лет он убрал шестнадцать человек из числа самых могущественных людей города. Убивал их в постели, в особняках, на днях рождения их детей. Неудержимый Вами. — Кардинал восторженно запрокинул голову.

— Времена нашего

тесного сотрудничества давно миновали, — продолжал Кардинал. — Люди типа Вами слишком горячи, чтобы подчиняться одному-единственному начальнику. Он сам себе голова. Колесит по всему миру и убивает. Где за деньги, где чисто ради кайфа. Ему все равно. Мы поддерживаем связь. Он по-прежнему работает на меня, если я его об этом прошу. Если он мне требуется. Теперь такое случается нечасто.

Ну хорошо, — встряхнулся Кардинал, — а не подобрать ли вам отдельный дом? Хватит куковать в «Окошке», а? Пора вас поощрить, мистер Райми. Предоставить вам официальную должность. Какие будут пожелания по части жилья? Я все оплачиваю. Вознаграждение за оказанные услуги. Об особняке речи нет — пока нет, — но на симпатичный двухэтажный коттедж я раскошелюсь. Или вам больше нравятся бунгало с верандой?

— Вообще-то я надеялся, что вы мне позволите еще немного пожить в «Окошке», — растерялся я. Предложение Кардинала застало меня врасплох — к отелю я так привык, словно прожил там с самого рождения; а главное, меня прошиб холодный пот, когда я подумал о Кончите — что с ней станется после моего переезда?

— Серьезно? — вопросительно усмехнулся Кардинал. — Что же вас так пленило, мистер Райми? Вам что нравится — еда, наличие обслуги, тот факт, что вам и пальцем не приходится шевелить? Не волнуйтесь, вы, безусловно, сможете нанять экономку, когда…

— Тут другое, — выпалил я. — Дело… дело в женщине.

— Ого! — неискренне захохотал он. — Ясно. Картина начинает вырисовываться. Вас наконец-то подцепила на крючок некая женщина-вамп. Неизбежный этап, полагаю. Такой молодой, красивый, идущий в гору молодой человек. Прямо дивлюсь, что вы так долго продержались. Обворожительна, а, мистер Райми? Пьянит, как вино? Гм. Да, мистер Райми, сознаюсь, я заговорил, точно ревнивый старик. Не обращайте внимания, мистер Райми. Я и забыл, что когда-то тоже был молод. Услаждайтесь своей женщиной. Надеюсь, у вас все сложится хорошо. Но разве она не может переехать в новый дом с вами? Или вы пока не жаждете сковывать себя узами брака?

— Не в этом дело. Я… Она…

«Рассказать?» — спросил я себя. И решил, что рассказать придется — терять мне нечего.

— Это не роман, — пояснил я. — Мы друзья. Она больна. Я ее друг. Вот и все.

— Больна? Я и не думал, будто в этот отель допускают больных постояльцев. Мне всегда казалось, что там живут одни богатые, красивые, сильные — словом, такие, как вы. Надо заняться этим вопросом: не хочу, чтобы меня считали содержателем лечебницы.

— Кончита — исключение. У нее…

— КОНЧИТА? — взревел он, сузив глаза. Поджал губы. — Кончита…

Кардинал заерзал в кресле. Стал тереть лоб рукой, одновременно заслоняя

глаза.

— Кубелик?

— Кубекик, — поправил я. — Вы ее знаете? — Я слегка удивился, но не слишком: ведь ее муж был гангстером. Вот, кстати, шанс побольше разузнать о Фердинанде Уэйне, раз уж речь зашла об этой теме.

— Да, знал когда-то, мистер Райми, — рассеянно отозвался он.

— Ее муж был гангстером, верно? Фердинанд Уэйн?

— Да, верно. Уэйн. — Кардинал со странно-отрешенным лицом почти отвернулся от меня. Знай я его хуже, я заключил бы, что он смущен. Он что-то неразборчиво пробурчал. Почесал подбородок. Выпрямился в кресле.

И повернулся ко мне. Нерешительность как рукой сняло, и Кардинал вновь стал самим собой.

— Да, мистер Райми, я знал Фердинанда Уэйна и его жену. Простите, если на миг показалось, будто я утратил самообладание. Просто давненько о них не думал, знаете ли. Трагическая история. Кончита Уэйн была в молодости прелестна. Мне очень нравилось с ней общаться. Не будь она замужем и не будь я бессердечным убийцей, недостойным порядочных женщин, я бы, возможно, и сам имел бы на нее виды. Как пишут в дешевых романах: «Она, точно солнце, озарила весь зал своим присутствием». Да, просто прелесть. Все мужчины из кожи вон лезли, чтобы ей угодить. Она улыбалась — и все начинали ухмыляться, как идиоты. — Он и сам улыбнулся этому воспоминанию, особой нежной улыбкой, которой я на его губах еще не видывал. Не думаю, чтобы ее вообще многие видели…

— Затем ее болезнь начала проявляться все заметнее. — Кардинал снова помрачнел. — Ужасно. Я пытался помочь. Раз в жизни проявил бескорыстие. Связал мистера Уэйна с лучшими врачами страны, ссудил его деньгами на оплату гонораров. И все зря. Вылечить ее не смогли. Наконец, когда все надежды истаяли, я выделил ей номер на верхнем этаже «Окошка». Это было самое малое, что я мог сделать. На свете не так много людей, которым удалось нащупать слабую струнку моей души. Их единицы…

Он умолк и погрузился в раздумья.

Вот уж неожиданность так неожиданность. Кардинал проявил человечность? Скажи мне кто, я бы не поверил. Может, и не такой уж он мерзавец.

— А Фердинанд Уэйн, случайно, не родственник Нилу Уэйну? — спросил я. Отвлекать Кардинала от размышлений мне не хотелось, но любопытство победило.

— Что? А, да. Двоюродные братья или что-то в этом роде.

— А что с ним стало? — спросил я.

— Умер. Умер много лет назад. Убили.

— Как это случилось?

— Помните, я сказал, что одолжил ему денег на врачей для Кончиты? — Я кивнул. — Что ж, у него образовалась недоимка.

На этом он закрыл тему. Я же был слишком шокирован, чтобы подавать голос. Человечность? У этого гада? Как бы не так. Его симпатия к Кончите наверняка была искренней, но лишь в одном смысле: питоны тоже выражают симпатию, крепко обвиваясь вокруг хорошеньких индианок. Но стоит змее проголодаться или разозлиться… Я мог бы побиться об заклад, что при необходимости он вышвырнет ее с верхнего этажа, и никакая прелесть, озаряющая зал, ее не спасет.