Город святых и безумцев
Шрифт:
— Нет. Да. Может быть.
— Полагаю, это объясняет, почему мы дали вам пишущую машинку: вы писатель. Шучу, шучу. Имейте порядочность посмеяться. Итак, что вы пишете?
— «Я не верю в галлюцинации». Тысячу раз кряду.
— Теперь моя очередь быть невежливым и не смеяться. — Я показал ему «Город святых и безумцев». — Вы написали эту книгу.
— Да. Она разошлась тиражом больше миллиона по всему миру.
— Забавно. Пока я ее не увидел, никогда о ней не слышал.
— Вам повезло. Как бы мне хотелось, чтобы и я никогда о ней не слышал.
— Но, впрочем, я редко читаю современных
X фыркнул:
— Нет. Я каждый день получаю… получал… больше сотни писем от поклонников. Некоторое время спустя автору просто хочется сбежать на необитаемый остров.
— Полагаю, это вы и сделали. Фигурально. — Вот только остров оказался обитаемым. Тем хуже для него.
Пропустив мимо ушей мое прощупывание, он сказал:
— Вы думаете, я действительно хотел это писать? Когда книга вышла, все вдруг стали требовать все новых историй про Амбру. У меня не брали ничего, где действие разворачивалось не в Амбре. А после, когда первоначальная шумиха стихла, я уже просто не мог писать ничего другого. Это было ужасно. Я по десять часов в день сидел за пишущей машинкой и лишь делал придуманный мною мир еще более реальным в нашем собственном мире. Я чувствовал себя колдуном, вызывающим демона.
— А это? Что это? — Я показал ему страницу комикса:
— Рисунки Диснея к мультипликационному фильму по моей новелле «Дарден влюбленный», которые, без сомнения, скоро станут коллекционными. Фильм должен выйти в следующем месяце. Но о нем-то вы, надеюсь, слышали?
— Я не хожу в кино.
— Тогда что же вы делаете?
— Расспрашиваю больных людей о их болезни. Обо мне следует думать как о чистом листе, исходить из того, что я ничего не знаю. Так вам будет проще, не опускать в своих ответах важных элементов… Настолько я понимаю, ваши книги чрезвычайно популярны?
— Да, — с очевидной гордостью ответил он. — Есть ролевые игры «Карлики Миссионер», скринсейверы «Гигантский кальмар», подборки лучших арий Восса Бендера на си-ди-дисках в исполнении «Трех великих теноров», пластмассовые фигурки грибожителей, даже Амбрские конвенты. Все довольно глупо.
— За сравнительно короткий период времени вы заработали уйму денег.
— С дохода в среднем в пятнадцать тысяч долларов в год я перескочил на полмиллиона, и это после уплаты налогов.
— И вас постоянно окружают плоды вашего воображения, которым другие люди часто придают материальную форму?
— Да.
Выпустив острые как бритва когти дознавателя, я нацелился, превратившись лишь в череду вопросов в человеческом обличье, вопросов, острых и элегантных как логарифм. Я вырву из него правду, будь то добром или с кровью.
ДОЗНАВАТЕЛЬ:Когда вы начали ощущать, что что-то случилось?
X:В тот день, когда родился. Кусок эмбриональной
Д:Позвольте вам напомнить, что если я преждевременно покину эту комнату, вы, возможно, не покинете ее никогда.
X:Не угрожайте мне. Я плохо отношусь к угрозам.
Д:А кто к ним относится хорошо? Начните заново, но, пожалуйста, без сарказма.
X:Все началось в тот день, когда я придумывал сюжетную линию для рассказа, который стал «Трансформацией Мартина Лейка». Я шел по Таллахасси, где тогда жил, мимо каких-то старых домов. Улочки там узкие и клаустрофобичные, и я пытался представить себе, каково было бы жить в Амбре. Это было через год после выхода «Города святых и безумцев» в США, и издатель требовал новых рассказов для второго сборника. Я довольно глубоко погрузился в раздумья. И вот, поворачивая за угол, поднял глаза — и секунд на шесть, слишком много для миража, слишком мало для уверенности — я увидел за головами прохожих «Борхесовскую книжную лавку», акведук и вдалеке мачты кораблей в доках. Все это элементы моей книги. Я чувствовал запах соленого ила с реки, и люди были ко мне так близко, что, протянув руку, я мог их коснуться. Но когда я сделал несколько шагов вперед, все разом вернулось к реальности. Просто щелк, и все…
Д:Итак, вы решили, что это было реально.
X:Я чувствовал запах улицы: мочу, пряности и лошадей. Я уловил манящий аромат курицы на жаровнях уличных торговцев. Ощущал бриз с реки. Сам свет… свет был иным…
Д:Чем именно?
X:Просто другим. Он был лучше. Чище. Я поймал себя на том, что говорю: «Есть какое-то свойство в свете этого города, которое я никак не могу уловить», и понял, что нашел коренную проблему, коренной вопрос жизни моего персонажа. Мартина Лейка.
Д:Ваш персонаж, да простятся мне эти слова, меня не интересует. Я хочу знать, почему вы пошли вперед. По меньшей мере в трех протоколах говорится, что вы пошли вперед.
X:Не знаю.
Д:Что вы почувствовали после того, как увидели этот… мираж?
X:Я был растерян, это же очевидно. А потом пришел в ужас, осознав, что у меня, наверное, какая-то болезнь: опухоль в мозгу или еще что-нибудь.
Нахмурясь, я смотрел на него в упор, пока он не отвел взгляд.
— Вы знаете, к чему идет наш разговор, — сказал я. — Знаете, в каком направлении мы движемся. Вам, возможно, это не нравится, но вы должны взглянуть правде в глаза. — Я указал на протоколы и стенограммы. — Есть кое-что, о чем вы тут не упомянули. Я потрафлю вам, обходя истину по краю еще немного, но вы должны приготовиться к прямому подходу.
Взяв мой экземпляр «Города святых и безумцев», X полистал страницы.