Город тысячи зеркал 2. Фалькон
Шрифт:
– Есть разные типы убийц. Какой-нибудь очередной царек или вождь отдает приказы, и его армия расправляется с неугодным, чтобы можно было вкусно есть и пить за счет горя других. Есть такие убийцы, как мы, железные ангелы, которые расправляются с нарушителями Закона. Есть те, кто убивает просто ради удовольствия… но Магрон стоит особняком среди всех, вот почему он величайший и единственный, кто заслужил грань на обелиске. Он единственный, кто в одиночку и собственными руками убил 3 миллиарда человек.
На мгновение Элемросу показалось, что он ослышался, но посмотрев в окаменевшее
Не удивительно, что Элемроса пробрала дрожь, еще более сильная чем прежде.
– Как это возможно? – прошептал он.
– Где-то там, когда-то вокруг маленькой желтой звезды вращалась планета Цандоран, – сказал Ламбриль глухим голосом. – Больше ее нет…
Элемрос судорожно сглотнул и отвернулся, так как не хотел видеть слезу, стекающую по щеке перевозчика.
– Никто и никогда не творил подобного злодеяния, – сдавленным голосом продолжил Ламбриль. – Никто и никогда. И это наш вечный позор и вечное горе, с которым мы вынуждены жить дальше.
– Но… почему?
– Мы же взяли на себя роль спасителей, – горько сказал Ламбриль. – Мы должны были спасти этот обитаемый мир, полный жизни, надежд и всего того, что дарит вселенной человек, а вместо этого…
Элемрос вообще-то хотел спросить, зачем понадобилось уничтожать целую планету, но его внезапно осенило. И в одно мгновение он понял, почему Ламбрилю так невыносимо стыдно и больно. Он понял это прежде, чем перевозчик сказал:
– Он был одним из нас – фатум-лорд. Фатум-лорд, железный ангел, убийца трех с половиной миллиардов человек. Когда после его отбытия на Цандоран вселенная содрогнулась от беззвучного крика милиардов погибших, а звезда Магрона погасла на стеле героев, мы сразу все поняли.
Ламбриль поднял голову вверх и судорожно вздохнул, стараясь прийти в себя. Немного погодя, он снова посмотрел на Элемроса чрезвычайно серьезными глазами.
– Если подумать, – тихо сказал перевозчик, – только так и могла закончиться история Магрона. Во вселенной множество правил, которые меняются, нарушаются, трансформируются и подгоняются под свои цели. Но есть одно, которое остается неизменным с того дня, как первая звезда зажглась в пустоте.
Глаза Ламбриля мрачно сверкнули.
– Падший ангел, – глухо сказал он, – всегда становится демоном.
Элемрос почувствовал, что с него хватит на сегодня. От всех этих историй реально можно было сойти с ума. Добавьте к этому тот факт, что человеческий мозг сохраняет себя от безумия подчас совершенно неожиданным способом и тогда вы поймете, почему Элемрос вдруг спросил у перевозчика… вот это вот:
– У меня только один вопрос: почему Обелиск Зла зеленого цвета?
Ламбриль вытер слезу и расхохотался:
– Продолжаешь ставить рекорды, друг мой. Ты задал вопрос, до которого еще никто не додумался… Почему он такого цвета? Даже не знаю.
Ламбриль, похоже, и в самом деле впервые задался этим вопросом, так как обдумывал ответ около 20 секунд.
– А какой, по-твоему, цвет у зла? – спросил он, похлопав Элемроса по
Глава двенадцатая
Ламбриль с Элемросом сидели на поляне, залитой мягким лунным светом, и угощались ночной земляникой. Это была в принципе обычная земляника, но совершенно черного цвета.
– Необычайно вкусная, – сказал Ламбриль, разжевывая очередную ягодку, – но чрезвычайно сложно находимая. По счастью, для таких любителей вкусноты как я, ее кожица отражает лунный свет и найти ее ночью не представляет никакого труда.
– Зачем вы рассказали и показали мне все это? – спросил Элемрос, вытирая испачканные земляничным соком пальцы о траву. – Я не про землянику, само собой.
Ламбриль пожал плечами.
– По двум причинам, – сказал перевозчик. – Во-первых я хотел подвести тебя к мысли о том, что становиться железным ангелом – плохая идея.
Элемрос с удивлением посмотрел на усмехнувшегося Ламбриля.
– У тебя красноречивое лицо, уверен, что слышишь ты это уже не в первый раз, – покачал головой перевозчик. – И потом, кто из подростков услышав о древнем ордене защитников Закона, да еще с таким крутым названием как «железные ангелы» не захотел бы к ним примкнуть? Во всяком случае из тех, кто оказался достоин войти в город тысячи зеркал. Так вот, повторюсь, это плохая идея.
– Но почему? – насупился Элемрос. – Что плохого в том, чтобы защищать Закон? Я ведь если и не понял до конца, о каком Законе идет речь, то догадываюсь.
– Разумеется догадываешься. Знание Закона живет в каждом сердце. Даже самый беспросветный злодей, готовый оправдать себя миллионом разных способов оказавшись в одиночестве перед зеркалом увидит в нем судью, облаченного в мантию Закона. Ну а орден железных ангелов, это те, кто будет ждать этого злодея, чтобы наказать, даже если весь остальной мир этого не захочет. Ты понимаешь? Мы не перевоспитываем, не убеждаем и не доказываем никому и ничего. Мы только караем.
Ламбриль сделал паузу, после чего произнес едва слышным голосом:
Судьба выбора нам не оставила,
И мы покараем тех,
Кто забыл простое правило:
Закон один для всех.
Ламбриль повернулся и вновь притянул взгляд Элемроса своими бездонными глазами.
– Всегда будут нарушители Закона, – тихо, но совершенно внятно сказал перевозчик, – и всегда будут те, кто с ними сражается. В сердце каждого из рыцарей нашего ордена горит неутолимый огонь, подобный тому, который пробегал по лезвию первого меча, врученного Изначальным первому железному ангелу. Это огонь вечный и неугасимый. Став железным ангелом, ты получишь вечный рай в комплекте с вечной войной. У тебя не будет жены, детей, нормальной жизни. Время от времени ты сможешь возвращаться сюда, чтобы отдохнуть, но лишь на короткое мгновение. Потому что тот огонь, о котором я говорил, он будет гнать тебя отсюда. Каждую секунду своего блаженного состояния ты будешь помнить, что где-то там очередной негодяй упивается своей безнаказанностью. И эта мысль не будет давать тебе покоя даже в самом прекрасном месте во вселенной… Такого я никому не пожелаю… никому.