Город улыбок
Шрифт:
Даша кивнула, ее глаза перебегали по аккуратно подписанным бутылочкам. Каждая этикетка была написана от руки изящным шрифтом: «Дыхание Алхимика», «Проклятие Молодости». Даже «Эликсир Жизни». Одни были заполнены густыми темными жидкостями, другие – порошками или высохшими лепестками, давно потерявшими цвет. Даша взяла одну из бутылок, стекло слегка помутнело от времени. Она перевернула ее в руках, ощущая холодную, гладкую поверхность под пальцами.
– Тысяча восемьсот пятьдесят четвертый год, – прочитала она вслух, заметив дату, едва заметно выгравированную на дне
Глаза Кристины расширились, когда она повернулась к другой полке, где висела старомодная одежда. Там были кружевные платья, бархатные пальто и вышитые шали, все в удивительно хорошем состоянии, учитывая их возраст. Она протянула руку, чтобы прикоснуться к красивому изумрудно-зеленому платью, ее пальцы коснулись нежной ткани, которая казалась мягче всего, что делают сегодня.
– Эта одежда… Она не просто винтажная. Она… древняя. Посмотри на этот шов. Такое мастерство… оно вышло из моды лет сто назад, – сказала Кристина, притягивая ткань ближе, чтобы рассмотреть.
Даша прошла мимо нее, двигаясь к витрине, полной игрушек – маленькие деревянные солдатики, куклы с фарфоровыми лицами, жестяные заводные игрушки с выцветшей краской. Она заметила красивую лошадку-качалку, с гривой из настоящих волос, ее тело было немного облуплено, но все еще блестело под тусклым светом. На шее висел выцветший ярлык с датой: 1823-й год.
– Э-э-это не нормально, – протянула Даша. Ее разум пытался осмыслить увиденное. – Некоторые из этих игрушек старше двух веков. Как они могут так выглядеть?
Кристина кивнула, ее глаза скользили по полкам, уставленным играми разных эпох – викторианский шахматный набор, доска для спиритических сеансов 1920-х годов и стопка старых карт, выглядящих как ручная работа. Каждая вещь казалась окном в прошлое, сохраненным, словно время здесь остановилось.
– Эти вещи как из музея, – прошептала Кристина, с тревогой глядя на Дашу.
Когда они продолжали осматривать магазин, тревожная мысль закралась в голову Даши: эти предметы охватывали не просто десятилетия – они охватывали целые жизни. Они были реликвиями давно ушедших времен, но здесь они стояли, идеально сохраненные, словно ждали, когда кто-то вспомнит их истории.
Пальцы Даши скользнули по старой бутылке, наполненной темной вязкой жидкостью с надписью «Философская настойка». Она не могла не задуматься, не предназначались ли эти зелья и одежда для того, чтобы сохранить что-то так же, как сам магазин – неизменным, нетронутым течением лет.
Колокольчик над дверью прозвенел снова, но на этот раз звук был резким, почти зловещим. Даша обернулась, когда в магазин зашла Татьяна Андреевна, администратор гостиницы. Лицо Татьяны было все так же искажено в улыбке. Она была одета в темное облегающее платье, которое выглядело так, будто оно вышло из той же эпохи, что и вещи ее сейчас окружавшие.
– Ах,девочки, – сказала Татьяна, ее голос был мягким и бархатным, с оттенком, от которого по спине Даши пробежал холод. – Не ожидала увидеть вас здесь. Наслаждаетесь нашей маленькой коллекцией?
Кристина сделала шаг назад, ее глаза нервно бегали
– Эти… эти вещи… как они могут быть такими старыми? Они выглядят так, будто здесь стоят вечность.
Улыбка Татьяны стала шире, ее глаза сверкали чем-то темным и насмешливым.
– О, они здесь давно, Кристина. Хорошо, когда что-то остается неизменным, правда?
Пальцы Даши крепче сжали бутылочку с зельем, тревога осела еще глубже.
– Вы храните все это… Зачем? Эти вещи практически древние. Им же место в музее.
Татьяна наклонила голову, ее выражение было смесью гордости и чего-то тревожного.
– Не все должно быть в музее, моя дорогая. Некоторые вещи нужно держать близко, сохранять… защищать. Как и людей, которые здесь живут. – Она подошла ближе, ее присутствие почти удушающее. – Видите ли, эти предметы – это больше, чем просто антиквариат. Это наша история… наше наследие.
Живот Даши скрутило, и слова Татьяны словно осели на дно сознания.
– Вы… вы храните это, чтобы напоминать себе… о содеянном?
Татьяна тихо рассмеялась, звук был одновременно изящным и угрожающим.
– Мы храним их, чтобы помнить то, что нельзя забыть: за все в этом мире надо платить, дорогая. Чем больше ценность, тем выше ценник.
Лицо Кристины побледнело, ее руки сжались в кулаки, когда она изо всех сил старалась сдержать страх.
– Как-то это… Странно. И ненормально.
Улыбка Татьяны стала еще острее, ее глаза не отрывались от девушек.
– Нормальность переоценена, не так ли?
Сердце Даши бешено колотилось, разум кричал, что нужно уходить. Магазин, реликвии, Татьяна – все это казалось неправильным, словно они шагнули в ловушку, расставленную века назад. Она потянула Кристину к себе, их глаза встретились в молчаливом понимании.
Им нужно было выбираться отсюда, и как можно быстрее.
Когда они повернулись, чтобы уйти, голос Татьяны последовал за ними, низкий и сочащийся темным весельем.
– Помните, девочки, некоторые вещи предназначены, чтобы жить вечно. А некоторые истории никогда не заканчиваются.
Дверь за ними закрылась с тяжелым глухим звуком, и порыв ветра ударил их, как пощечина. Даша и Кристина не шли, но почти бежали прочь от магазина. Тяжесть увиденного давила на них. И у обеих было чувство, что они только-только начали погружаться в глубокие воды темной истории города.
* * *
После короткой прогулки вокруг гостиницы и недолгого разговора с Кристиной, Даша решила направиться к озеру. Одна. Гнетущая атмосфера города липла к ней, как вторая кожа, когда она отошла от гостиницы. Воздух казался густым, влажным, несмотря на прохладу, а бледный свет пасмурного неба слабо отражался от неподвижной воды. С момента странной встречи с Татьяной Андреевной Даша чувствовала беспокойство, её мысли были полны вопросов о так называемых героях города, на которые она не находила ответов. Плакат с двенадцатью серьезными лицами преследовал её как дурной сон, от которого невозможно избавиться.