Город, в котором никто не выходит
Шрифт:
Ровно в четыре часа хлопнула дверь скобяной лавки Хоннегера, из нее вышел пес и принялся валяться в пыли. В четыре тридцать соломинка с хлюпающим звуком коснулась дна опустевшего стакана с лимонадом, да так громко, словно в тишине закусочной разверзлись хляби небесные. Пять часов - мальчишки и мелкие камешки посыпались в городскую речку. Пять пятнадцать - в косых лучах вечернего солнца шеренга муравьев чинно прошагала под старыми вязами.
И все же - я медленно кружил по улицам - здесь обязательно должно быть нечто такое, что необходимо увидеть. Я это знал. Знал, что ни в коем случае не должен
Я не останавливался. И смотрел по сторонам.
За все время моей прогулки по городку я обратил внимание только на один постоянный, неменяющийся фактор: старик в выгоревших голубых брюках и рубахе всегда был рядом. Когда я зашел в закусочную, он устроился снаружи возле двери и сидел, сплевывая табак, который мгновенно превращался в пыльные шарики, разбегающиеся в разные стороны. А когда я стоял у реки, он присел чуть ниже по течению, изображая, будто моет руки.
Где-то в половине восьмого вечера я уже в восьмой или девятый раз делал обход тихого городка, когда услышал у себя за спиной шаги.
Я оглянулся. Старик меня догонял, он шагал, глядя прямо перед собой, в зубах у него была зажата сухая травинка.
– Давненько, - тихо сказал он.
Мы шли, не останавливаясь, в сгущающихся сумерках.
– Давненько, - продолжал старик, - я жду на платформе.
– Вы?
– спросил я.
– Я.
– Он кивнул, оставаясь в тени деревьев.
– Вы ждали кого-то на станции?
– Да, - ответил он.
– Тебя.
– Меня?
– В моем голосе, видимо, прозвучало удивление, которое я испытал.
– Почему?.. Вы же меня ни разу в жизни не видели.
– А разве я сказал, что видел? Сказал только, что ждал.
Мы уже были на окраине городка. Старик повернул, и я - вслед за ним, на темнеющий берег реки, в сторону насыпи, по которой промчался ночной поезд, направляющийся куда-то на восток, на запад, почти не делающий остановок в пути.
– Хотите что-нибудь про меня узнать?
– спросил я.
– Вы шериф?
– Да нет, я не шериф. И не хочу про тебя ничего знать.
– Старик засунул руки в карманы. Солнце уже село, стало неожиданно холодно.
– Меня просто удивило, что ты в конце концов приехал.
– Удивило?
– Удивило, - сказал он, - и... обрадовало.
Я резко остановился и посмотрел на старика:
– Сколько же вы так просидели на станции?
– Двадцать лет. Ну примерно - чуть больше или чуть меньше.
Я знал, что он говорит правду; его голос шелестел тихо и неспешно, словно вода в реке.
– Вы ждали меня?
– переспросил я.
– Или кого-нибудь вроде тебя, - ответил старик.
Мы шли вперед. Становилось все темнее.
– Как тебе понравился наш город?
– Приятный, тихий.
– Приятный, тихий.
– Он кивнул.
– А люди понравились?
– Похоже, люди здесь тоже приятные и тихие.
– Вот именно, - согласился старик.
– Приятные и тихие.
Я уже собирался повернуть, но мой попутчик не умолкал, и, чтобы не показаться ему невежливым и выслушать, мне пришлось продолжать идти рядом с ним. Нас окутал глубокий ночной мрак,
– Да, - заявил старик, - в тот день, когда я вышел на пенсию, двадцать лет назад, я уселся на платформе на станции и с тех самых пор там и сидел - просто так, дожидаясь, когда что-нибудь случится. Я не знал, что это такое будет, не знал, не смог бы сказать, если бы кто меня и спросил. Только был уверен, что, когда оно все-таки произойдет, я сразу все пойму, узнаю. Посмотрю и скажу: "Да, сэр, вот чего я так долго ждал". Крушение поезда? Нет. Моя старая подружка вернулась в город через пятьдесят лет? Нет, нет и нет. Трудно сказать. Я ждал кого-то. Или чего-то. Мне кажется, ты имеешь к этому отношение. Жаль, я не могу...
– А почему бы не попытаться?
– предложил я ему.
На небе появились звезды, мы по-прежнему, не останавливаясь, шли вперед.
– Ну, - медленно начал старик, - тебе известно, что у тебя внутри?
– Вы имеете в виду мой желудок или психологию?
– Вот-вот. Я имею в виду твою голову, мозги. Ты про это много знаешь?
У меня под ногами шуршала трава.
– Кое-что.
– Вы теперь многих ненавидите?
– Не очень.
– Такое происходит со всеми. Ненависть - нормальное явление, правда? И не только ненависть... мы ведь никогда об этом не говорим, но разве нам не хочется причинить страдания тому, кто нас обидел, иногда даже убить его?
– Не проходит и недели, чтобы такое чувство не возникло, - ответил я. Только мы противостоим ему.
– Всю свою жизнь мы гоним от себя эти мысли, - сказал старик.
– В городе начнутся разговоры, а что скажут мама и папа, что скажет закон? И поэтому ты откладываешь одно убийство, а потом другое, и третье... К тому времени, когда достигнешь моего возраста, у тебя за душой накопится уже много всего такого. И если ты не пойдешь на какую-нибудь войну, тебе ни за что не избавиться от тяжести в душе.
– Кое-кто стреляет уток, а иные ставят капканы, - заявил я.
– Другие занимаются боксом или борьбой.
– А есть и такие, кто ничего эдакого не делает. Я сейчас говорю про них. Вот я, например. Всю жизнь я засаливал тела, складывал их на лед, чтобы не протухли - в своей голове, естественно. Иногда ты свирепеешь оттого, что город, в котором живешь, и люди, рядом с которыми живешь, заставляют тебя отказаться от подобных идей. И начинаешь завидовать древним пещерным дикарям им только и нужно было, что издать воинственный клич, размахнуться дубиной, треснуть кого-нибудь по башке - и все в порядке.
– Что приводит нас к...
– Что приводит нас к следующему выводу: каждый человек в своей жизни хотел бы совершить хотя бы одно убийство, сбросить груз, лежащий у него на плечах, отыграться за все несбывшиеся убийства, за то, что ему не хватило духа поднять руку на своих врагов. Иногда такая возможность представляется. Кто-то перебегает дорогу прямо перед носом его машины, а он забывает нажать на тормоз и мчится вперед. Тут никто ничего не докажет. Этот человек даже себе не признается, почему он так поступил. Он просто не успел поставить ногу на педаль тормоза. Но ты и я, мы-то знаем, что произошло на самом деле, не правда ли?