Город воров
Шрифт:
Следственная бригада БСРОБ, размещенная в Лейквилле, состояла из пяти агентов ФБР, двух бостонских детективов и трех полицейских штата Массачусетс. На нынешнее собрание пожаловали союзники из Управления исправительных учреждений Массачусетса, полицейского управления Кэмбриджа, приглашенный докладчик из Управления по борьбе с наркотиками, представители всех крупных банковских сетей в регионе и инкассаторской службы, а также человек из Федерального резервного банка Бостона — и все это, чтобы, наслаждаясь круассанами и клюквенным морсом, поделиться информацией и нащупать тенденции.
Этим утром Фроули испытывал несвойственное ему нетерпение. Весь предыдущий день он просидел в своем «Шевроле-Кавальер» с Дино, следуя тенью за грузовиком «Северовосточного
У Фроули было чем отвлечь себя от скуки. Пока зануда из Федерального резервного банка расписывал сложности Большого Раскопа — проекта по реконструкции центральной транспортной артерии (в него, помимо капитального ремонта уже существующих дорог и развязок, включили строительство тоннеля, который должен был проходить в нескольких десятках метров от хранилища золотых слитков его конторы) — Фроули подрисовывал шрамы-диезы хоккейным маскам с вылупленными глазами, которые испещряли поля его блокнота. Он рисовал их на манер фотографий в полицейском участке фас-профиль: две дырочки — нос, плоская, бесстрастная прорезь — рот, одинаковые заштрихованные треугольники — щеки. Маски оказались неудачной уликой. Со стен магазина костюмов в Чайнатауне на него выпялились с десяток карнавальных физиономий в стиле фильма «Пятница, 13».
Охотиться на сплоченную команду труднее всего, поскольку она лишена двух главных преимуществ, связанных с налетчиками на банки: их глупости и их жадности. Тут нельзя полагаться на то, что грабители возьмутся за непродуманное рискованное дело, а значит, шансов поймать их — немного.
Фроули вспомнил, как осматривал хранилище. Раскрывший рот шкаф, опустошенные ящики для наличных. Он снова пытался сосредоточиться на ощущении насилия. Перед его глазами замелькали купюры-наживка и упаковки с пачкающей краской, не тронутые грабителями. Профессиональные налетчики на банки, словно носители какого-то загадочного ремесла, весьма суеверны. Фроули и сам не стал трогать банкноты и краску — изучая вымирающее искусство, он тоже был суеверен. Агент замыкал длинный список банковских следователей. Его родословная шла напрямую от первых пинкертонов, разъезжавших на дилижансах. И если уж не удалось стоять у истоков, то наилучший вариант быть здесь, в хвосте. Кредитки, дебетовые карточки, смарт-карты, интернет: заря общества без наличных денег — это сумерки современных банковских преступников. А значит, появится новая порода. Кражи паролей и электронное присвоение чужого — вот финансовые преступления будущего. Следующий Адам Фроули будет бледным человеком, не вылезающим из сети и охотящимся за киберворами с помощью мышки и клавиатуры, вместо диктофона «Олимпус» и голубого бланка по форме 430. А нынешний Адам Фроули вскоре устареет. Приемы и методы расследования, все, что он знал о банках и хранилищах, о людях, которые их грабили, и все, что ему еще только предстоит узнать — все умрет с ним, последним агентом, расследующим банковские кражи.
Под хоккейными масками он набросал телефонную трубку и соединил первые две картинки спиралью провода. Теперь этот провод стал единственной осязаемой уликой. Бандиты с бумажными пакетами засветили техника из телефонной компании и в ограблении на площади Кенмор, и еще кое-где. Спецгруппа подозревала, что следующие преступления — также их рук дело: ограбление кредитных союзов в Уинчестере и Дэдэме, налет на кредитную контору на Молочной улице, опустошение банкоматов в Кэмбридже и Берлингтоне, кооперативного банка в Уотертауне, двух банков в Нью-Гемпшире, складов в Провиденсе в последние выходные сентября, ради которых они отключили сеть системы безопасности почти во всем восточном Род-Айленде. Сам Фроули прибавлял личные подозрения: налеты на фургоны инкассаторов в
Фроули обнаружил свежие царапины на телефонном столбе за углом «ЗаливБанка» — явно от шипов на обуви монтера. Бригада из «Найнекса» на подъемнике с люлькой три битых часа диагностировала и чинила повреждения в распределительной коробке.
Никто из игроков в «Монополию», то есть расцветающую сферу телекоммуникаций, с которыми довелось поговорить Фроули, не смог толком объяснить, каким образом вор сумел вычислить конкретную антенну сотовой связи — отключенную и находящуюся в восьмистах метрах от того места, на крыше Больницы управления ветеранов на Миссионерском холме в Роксбери. Именно ту антенну, которая передает дублирующий сигнал тревоги из банка в местный полицейский участок.
Фроули набросал телефонную вышку с антеннами-швами, потом обвел ее еще раз, и она превратилась в памятник Банкер-Хилл.
Место происшествия полито отбеливателем, пленки видеозаписи исчезли, фургон сожжен — у него совсем не осталось материальных улик. Единственная надежда теперь на то, что сработает судебный запрос. Его интересовали не только рабочие журналы «Найнекса», но и досье с адресами техников. Он готов был проверять любую ниточку, ведущую к работникам телефонной компании, которые жили в Городе. Может быть, на суде это назовут «чарлзтаунской охотой на ведьм», но на данный момент ничего другого не оставалось.
Да еще этот телефонный звонок, заставший его на пороге, когда он уже выходил на совещание. Оказалось, что Клэр Кизи снова не пришла на работу.
Его ручка не останавливалась. В голове вертелось все произошедшее и выскакивали фразы, которые он автоматически записывал: руки в перчатках, сжимающие мультяшные пистолеты — БУХ!; пухлые канистры с надписью «ОТБЕЛИВАТЕЛЬ»; значки доллара, помеченные швами-диезами.
Фроули заставлял себя не смотреть на часы, пока раздутый как шар агент Управления по борьбе с наркотиками распинался на тему положительных последствий падения цен на героин для наркушников. По всему выходило, что между колумбийскими картелями и традиционными азиатскими производителями героина разразилась война из-за соотношения цена-качество. Колумбийцы захватывали рынок Восточного побережья, привлекая на свою сторону курильщиков и нюхальщиков, сторонившихся иглы. За пакетик размером с ноготь просили пять долларов. Таким образом на улице можно купить героин, который сильнее кокаина и дешевле пива.
В Чарлзтауне популярность героина тоже росла. Но Город отставал от большого соседа не только в плане организации — тамошние наркоманы хранили верность наркотику конца семидесятых, ангельской пыли. Ее продавали в маленьких упаковочках, «чайных пакетиках». Она действовала как анестезирующее и возбуждающее средство, как антидепрессант и галлюциноген — причем все сразу. Ее считали самым противозаконным из всех наркотиков, что, без сомнения, наделяло ее особой привлекательностью в среде горожан.
Тут мысли Фроули снова поплыли. Он разглядывал скатерти, которые отбрасывали на стаканы с водой яркие розовые блики, похожие на речные лилии. За окнами справа тоскливую улицу словно начертили угольным карандашом, а утренняя морось его слегка размазала.
Пейджеры Фроули и Дино завибрировали одновременно. Фроули откинулся на спинку и посмотрел на экран — телефон полиции Лейквилля и код 91В. 091 — это фэбээровский код нарушения для ограблений банков. «В» — значит, ограбление вооруженное.
Дино достал телефон, Фроули поднялся вслед за ним и вышел из-за стола. Оба были в деловых костюмах — все-таки совещание. Дино держал телефон, выставив локоть, как будто для разговора по сотовому требовалось особое мастерство.
— Джинни, — сказал он. — Дин Драйслер… Угу… Лады. Когда, говоришь, это было? — Шагнув к стене, Дино через заплаканные окна смотрел на западную оконечность Маячной улицы. — Наркушник. Только что. Сказал, что вооружен, но оружия не показал.