Город ящеров
Шрифт:
Ненавижу!
***
Несколько лет назад у меня состоялся интересный разговор с Годо — он отвечал за нашу систему безопасности и, в общем-то, имел довольно высокий статус на станции, но, казалось, не замечал этого. Этот человек вообще редко что-либо замечал — его внимание полностью было отдано компьютерам.
Годо не любил визуализаторы, считал их игрушками для детей. Не признавал планшетников. Работал с самой обычной клавиатурой и старыми мониторами-«жидкарями».
Внешне этот парень
В один из вечеров, когда пришла моя очередь дежурить, я попала в его смотровую комнату. Там было темно, и в этом непроглядном мраке мигали два источника света — включённый экран… и его глаза.
Годо был чем-то огорчён. Он остервенело молотил пальцами по двум клавиатурам одновременно, а потом вдруг рухнул на них, разбив лоб. Я не могла разобрать, что он выкрикивал, но понимала: человеку плохо, и я здесь — гость нежеланный. Уже собиралась уходить, почти нажала на кнопку, открывающую дверь, когда послышался тонкий голос:
— Ты ведь воспитанница Виры, не так ли?.. Вени… лакриме?
— Вообще-то Лин. Просто Лин.
Он улыбнулся непонятно чему. Годо пытался казаться спокойным, но огорчение явно читалось на его лице…
— Тебя должны называть Лакриме… Только такое сокращение и может считаться правильным. Что такое Лин? Не имя — просто звук.
Годо предложил выпить. Я не очень-то сопротивлялась, а он — сильно настаивал, так что попойке было суждено состояться.
— Ты знаешь, куда деваются люди из разворошённых станций? — внезапно спросил информатик.
Он хитро улыбнулся… и разочарованно опрокинул в себя ещё одну чашку, когда понял, что я не улавливаю, к чему он клонит.
— Вот подумай, миллиарды земных людей жили на этой планете, а осталось несколько миллионов. Массовых убийств они не устраивали… Уж такое сложно скрыть. Так или иначе, а мы бы узнали. Даже если взять во внимание тех людей, которых они оставляют для отвода глаз, — слуги разные, игрушки для ночных забав и всё такое… Куда делись остальные земляне?
Он очень неожиданно и проворно схватил меня за затылок и притянул к себе (у Годо, как оказалось, были очень сильные руки). Заглянул в глаза и спросил пьяно:
— Ну?
Я лишь хлопала глазами. Собеседница из меня была чертовски неподходящая.
Он это понял. Он понял, что в моей голове нет ничего «лишнего» — я примерная солдафонша, взбирающаяся по карьерной лестнице и возомнившая себя сильной и храброй.
— Иди уже, — буркнул Годо разочарованно, отталкивая меня от себя…
«Солдафонша» сорвалась с места. Я мечтала уйти
— Кстати, впервые я этот вопрос услышал от Виры, — улыбнулся Годо, делая ещё один глоток спирта. — Любопытно, но… но я тебе клянусь — она знала ответ. И спрашивала, пытаясь… пытаясь расшевелить мои мозги. Эта женщина много чего знает. И главное… Упс! — жидкость щедро расплескалась на брюки. — Главное — какого черта она прозябает на этой станции?.. Ведь могла бы…
Внезапно информатик ещё шире улыбнулся. Выражение лица его стало хитрым-хитрым, как у ребёнка, запланировавшего пакость.
— Я знаю, что ты должна сделать! Спроси у неё о городе Мыслите… Спроси, Лакриме, не пожалеешь.
А через неделю Годо убили…
Я на долгие годы забыла об этом разговоре, пока во время дежурства старый командир не упомянул, что, будучи ребёнком, ему довелось побывать на «Станции 17».
(Информатик ошибался — я не пустышка. В то время я просто слишком старалась быть полезной другим, и это мешало мне проявлять истинную наблюдательность).
— И чем же она такая особенная, эта станция? — спросил кто-то из слушателей.
Я молчала.
— Да тем, — хмыкнул старый командир, — что это единственная станция, которую никто ни от кого не прятал. Да и не станция это вовсе. Если подумать, это было место, где ящерры и земные люди жили на равных.
— А чего мы о ней не слышали тогда? — полюбопытствовал молодой задира-солдат.
— Ты думаешь, — хмыкнул дед, — ящерры захотят, чтобы мы знали о существовании подобного места?
— Где эта станция находилась? — я была новенькой, никто не ожидал, что решусь заговорить с командиром.
— В городе… в самом красивом городе мира. Говорят, он был красивее Гнезда… Мыслите.
***
Прошёл месяц с того дня, как мы привезли нашего пленника на «Станцию 5». Я не спрашивала, что они собираются делать с судьёй дальше. Это может показаться странным — моя незаинтересованность в его судьбе, — но таков наш мир. Младшие по званию подчиняются старшим, военные не лезут в политику, а политики не советуют военным, как лучше исполнить их приказ. Конечно, и у нас были желающие резко взобраться по карьерной лестнице, но подобные «скакуны» дохли как мухи. Щёлк — и нет человека.
Но всё же некоторые вещи я узнавала, и они меня беспокоили.
Во-первых, велись переговоры об обмене пленными.
Во-вторых, ящерры почему-то затягивали с ответом.
Все наши знания об иерархии ящерров говорили, что для них судьи — цари и боги в одном обличии. Ящерры — не земные люди, своих не бросают, о Руанне не могли забыть. Тогда почему не прочёсывают лес в поисках станций — мест, где могут удерживать судью? Почему не бьют тревогу? Почему затягивают с ответом и не требуют его возвращения?