Город ящеров
Шрифт:
Пауза.
— И когда он, в конце концов, рассказал — у меня волосы дыбом стали. Лакон заявил, что скоро ты умрёшь.
— Я не понимаю…
— Поверь, Лин, мне тоже потребовалось немало времени, чтобы понять.
— Как такое возможно? Если Лакон был публичным человеком, то нельзя вот так просто убить собственного ребёнка.
Вира засмеялась. Искренне и ласково одновременно. Будто пожилая респектабельная матрона, которая услышала нечто смешное и донельзя неприличное, и ей это понравилось.
— Для тех, кто обладает властью, всё возможно. В тот день Лакон рассказал, что ставленник Гнезда угрожает ему, поэтому ему придётся инсценировать твою смерть. Я не
Пауза.
Лин поднялась.
— Ты загоняешь себя в ловушку, говоря подобное. Как могли меня принимать за твою дочь, если ты не была ящеррицей? Откуда бы мне появиться в городе? С неба? Зачем бы Лакону позволять ребёнку прислуги жить в его доме? Не ври мне, Вира. Если я пойму, что ты врёшь…
— Сядь.
Голос Виры, властный и громкий, заставил Лин немедленно повиноваться.
— Лакон подозревал, что его могут убить. Он инсценировал твою смерть незадолго до разрушения Мыслите. Он планировал вывезти тебя из города и переправить на прародину. Там бы тебя защитили от произвола ставленника Руанна. Как моя дочь, ты имела право пребывать в доме Лакона, просто в других помещениях. Всем сказали, что таким образом я пытаюсь смириться с потерей своей воспитанницы. Сомневающиеся не могли проверить наличие у меня настоящей дочери, — допуск к моим архивам был только у твоего отца.
Вира подошла к двери. Проверила, надёжно ли та заперта. Постучала по стене и, удовлетворённая произведённым звуком, вернулась к Лин.
— Тело мёртвой девочки сбросили с обрыва. Судьи подтвердили, что этот ребёнок — дочь Лакона и вои Китсы. Ну а тебя спрятали. Ненадолго, твой отлёт на прародину планировался на семнадцатый день лета. Напали же на город на шестнадцатый день, за день до отбытия. Башни были разрушены, я бы тебя уже никак не переправила домой, ведь тогда бы пришлось обращаться в аппарат управления соседних городов, которые, как ты уже поняла, были в сговоре с Руанном. В памяти информации о родителях у тебя не было…
— Что? Как это?
— Понимаешь, отправка на прародину — очень деликатное дело. Если человек заходит в капсулу, и его мысли и действия не соответствуют заявленному в файлах, — выход блокируется. Мы же тебя хотели отправить не как дочь Лакона, а как мою дочь.
— Вот оно как… — вздохнула Лин отстранённо. Сказала, лишь бы сказать, ведь на самом деле не понимала, что это значит.
— Да… Именно поэтому в твоих детских воспоминаниях так много пробелов. Блок накладывал твой отец, а Китса стояла рядом и плакала. Защита не только стёрла детские воспоминания, она действовала таким образом, что как только ты сталкивалась с чем-то, не соответствующим легенде, — твоя память это блокировала. Помнишь, после смерти Рамм-Дасса ты на месяц пропала? Это был худший месяц в моей жизни. Я не знаю, что с тобой тогда произошло, но уверена: ты должна была встретить нечто… другое…
— Другое?
— Например, ты могла понять язык ящерров… Или повстречать одного из них и поладить с ним. Или убить со злости. Или заблокированные возможности вышли из-под контроля. Или… да мало ли что! Я тогда перебрала сотни вариантов, что могло произойти, но все отпали, когда ты вернулась на станцию — исхудавшая, с раненным взглядом. Живая…
—
— Блок должен был быть снят сразу после твоего прибытия на Цертамину, тебя там уже ждали твои родные. А отец волновался: как так, ты целую неделю не будешь помнить своих корней, своего рода. Слабая и беззащитная, как…
— Земная, — подсказала Лин.
— А оно вон как получилось… годы и годы, — Вира взглянула на Лин с сожалением.
— Что дальше?
— Как я уже говорила, на семнадцатый день лета в город ворвались вооружённые силы двух городов. Твоих родителей рядом не было. Решение лежало на мне. Я знала: если тебя найдут — Руанн будет первым, кто свернёт тебе шею, ведь ты плоть и кровь его врага. Я собрала наши вещи и в спешке увезла тебя из города. Никому не сказав. Никого не предупредив. Для города ты давно умерла. Для твоих родителей — в тот день. А может, они и не узнали, ведь их тоже убили… Первые несколько дней мы прятались. До меня доходили слухи, что город частично сожгли, а земных жителей сделали рабами. Даже судей-землян. Я часто потом думала: каково было этим людям и их семьям в один день превратиться из многоуважаемых жителей великого города в невольников.
Комната оставалась всё той же — два оранжевых дивана, мягкий свет, много теней. Но она, Лин, как будто смотрела на мир другими глазами…
— А почему я сейчас начала понимать язык ящерров?
— Потому что, во-первых, ты повзрослела, и твой организм начал бороться с блоками, наложенными твоим отцом. Да, он был очень сильным, но в тебе его кровь, и природа взяла своё. Во-вторых, Руанн, когда пытался наложить на тебя собственные ограничители, не догадывался, чья кровь в тебе течёт, и что на тебя уже наложены некоторые блоки. В результате — его вмешательство повлияло на старую схему, как бы разрушая все законы, наложенные твоим отцом. Головные боли — это как верхушка айсберга. Твой организм пытался избавиться хотя бы от одного блока, чтобы снизить нагрузку. Вот так и получалось, что ты начала вспоминать навыки, привитые с детства, — слух, речь, тактильные ощущения. К тому же, я знаю, ты побывала на Переправе. Это тоже повлияло — там поле особенное. Я, конечно, догадываюсь, на что надеялся судья Руанн, отправляя тебя туда, но вышло всё наоборот: процесс избавления от его воздействия ускорился, ты начала сомневаться.
Вира на мгновение закрыла глаза.
— Лин, я хотела, чтобы ты увидела. Помнишь, в саду? Когда Руанн тебя повёл туда — думаешь, почему он рискнул? Потому что там была установлена защитная сеть. Ты бы не зашла дальше, чем нужно. А я убрала ограничители… Как же я хотела, чтобы ты увидела, чем занимаются уважаемые судьи Гнезда. Как подло и находчиво они обходят законы предков и творят бесчинства не в священном доме, а рядом, в садах и скверах. Думаешь, Руанн будет тебе верен? Идя на встречу с тобой, не зажмёт в углу милую танцовщицу? Она будет не против — либо так, либо с влечением. У него сил много, на целый табун самок станет.
— Хватит!
— Не могу! — крикнула Вира. — Если бы не он, ты бы сейчас жила на прародине, с людьми, которые в тебе души не чают. Помнишь, ГАК Токкиа? Его дочь сейчас — жемчужина любого вечера. Он гордится ею, из-за неё у него карьера пошла вверх, не сегодня-завтра ему вернут допуск на Цертамину. И все делают ставки, кого она выберет. Подбираются, надеясь обрести привлечённую. Это была твоя судьба! Твоя судьба с самого начала! А он забрал это у нас! Мы прятались по лачугам, берегли воду, а иногда даже еду! Еду! Один день… Мы опоздали на один день! Если бы они атаковали Мыслите на один день позже, ты бы успела вернуться домой.