Город заклинателей дождя
Шрифт:
– Как изволите.
У него пересохло в горле. Низкопробное чтиво? Кого она имеет в виду? Жюля Верна, Эдгара По, Карла Мая или, может быть, Артура Конан Дойля?
Шарлотта внимательно взглянула на него.
– А ты вообще-то умеешь читать?
Он возмущенно побагровел.
– Конечно, я…
– Прекрасно. И что же ты читаешь? Дешевые журнальчики или, может быть, любовные книжонки?
Она снова бросила на него взгляд, полный иронии.
– В основном, истории о далеких странах, - пробормотал Оскар. Приключенческие романы.
– Ну да.
– Она кивнула.
– Я, собственно, так
Шарлотта принялась распаковывать чемоданы, и Оскар увидел, как оттуда одна за другой появлялись все новые книги: «Основы химии», «Растительный мир Южной Америки», «Толковый словарь английского языка». Теперь вопрос о том, почему чемодан оказался таким тяжелым, отпал сам собой.
– Конечно, большинство мужчин считают, что женщинам образование ни к чему, - сказала наконец Шарлотта.
– Но в этом доме все по-другому. Мой дядя поддерживает меня, и я очень благодарна ему за это. А ты как считаешь: стоит ли женщине учиться в университете?
– Честно говоря, никогда над этим не задумывался, - произнес он в полном недоумении.
– Вот видишь? Это совершенно типично, - улыбнулась Шарлотта.
– Традиционное распределение ролей. Женщине - кухня, церковь, дети. При этом среди них есть такие, которые заткнут за пояс любого мужчину, дайте им только шанс. Но это, чаще всего, никого не интересует.
Оскар, скрепя сердце, начал:
– Если мне будет позволено сказать…
– Погоди!
Она напряженно смотрела на него своими светло-серыми, почти прозрачными глазами. Потом черты ее разгладились.
– Наше знакомство началось совершенно неправильно, - деловито заявила она.
– Думаю, нам нужно попробовать еще раз. Давай представимся друг другу. Как тебя зовут?
– Оскар.
– Просто Оскар?
– Оскар Вегенер.
– Уже лучше.
– Она кивнула и протянула ему руку.
– Меня зовут Шарлотта Ритмюллер.
Оскар колебался. Может, она ждет, что он поцелует ей руку, как в старину водилось между господами и прислугой? Уж лучше тогда выпрыгнуть в окно. Он мучительно раздумывал, как правильно поступить, потом все-таки решился, взял ее протянутую руку, пожал и слегка поклонился.
Шарлотта ответила улыбкой. Очевидно, такое приветствие ей понравилось.
– Я ношу фамилию своего отца, Фердинанда Ритмюллера. К несчастью, он умер три года назад. Моя мать урожденная Донхаузер - в точности, как и мой дядюшка.
Оскар изумился.
– Я думал, его зовут Гумбольдт!
– Ошибаешься.
Она достала из чемодана последнюю книгу, захлопнула его и задвинула под кровать.
– Мой дядя утверждает, что он незаконнорожденный сын Александра фон Гумбольдта, хотя этому нет никаких доказательств. Я думаю, он и сам в это не особенно верит. Это, скорее, как псевдоним у писателя или художника. Но несмотря ни на что, он действительно выдающийся ученый. В экспедиции, которая нам предстоит, я буду его ассистентом, и это большая честь.
– При этих словах она напустила на себя еще большую важность.
– А поскольку ты тоже отправляешься с нами, я надеюсь, что мы с тобой поладим. Крайне важно, чтобы эта поездка увенчалась успехом. Я хочу, чтобы и ты внес свою долю в этот успех.
–
Эта заносчивая манера, которую ему с трудом удается выносить! Еще немного, и он просто взорвется.
– Я могу еще что-нибудь сделать для вас?
– выдавил он через силу.
– Нет, не сейчас. Я хочу в ванну, а затем немного почитать. И скажи, чтобы меня не беспокоили.
Оскар кивнул и направился к двери. Спускаясь по лестнице, он с величайшим трудом справлялся с желанием что-нибудь немедленно разбить или сломать.
Настроение у него было хуже некуда.
9
Три дня спустя
Наступил вечер накануне отъезда.
Элиза превзошла саму себя, приготовив поистине королевский ужин. Вяленая индюшатина, запеченная свинина с острым соусом и бананами, рис с китайскими черными грибами, рис с горошком и многое другое. Она называла каждое блюдо на креольском диалекте, и эти названия звучали, как колдовские заклинания. Пряности и травы, присутствовавшие на столе, острые, терпкие и свежие на вкус, действовали по-особому: они бодрили и придавали сил.
После ужина все перебрались в кабинет профессора со стаканами пунша, а Оскар убрал со стола, навел порядок в кухне и присоединился к остальным.
– Присаживайся, мой мальчик!
– пригласил Гумбольдт, указывая на место рядом с собой. Ученый восседал в кресле, попыхивая сигарой.
– Нам стоит немного побеседовать, прежде чем отправляться в постель. Завтра у нас у всех напряженный день, поэтому нужно как следует отдохнуть.
– Честно говоря, я бы лег прямо сейчас, - угрюмо проговорил Оскар.
– В чем дело? Ты неважно себя чувствуешь?
– Ничего особенного… просто я немного устал.
Гумбольдт пристально взглянул на него поверх очков.
– Значит, ты не хочешь посидеть с нами и выпить глоток пунша?
Оскар искоса взглянул на Шарлотту.
– Совершенно уверен. Большое спасибо.
– Тогда не стану тебя задерживать, - произнес Гумбольдт.
– Увидимся завтра в семь утра. Спокойной ночи.
Оскар ответил коротким кивком и удалился. Поднявшись по лестнице, он вошел в свою комнату и запер за собой дверь. Конечно же, усталость тут ни при чем. Ему нужно было остаться наедине с собой, чтобы принять решение.
Шагнув к окну, он распахнул обе створки. Вечерний ветерок ворвался в комнату. На горизонте виднелась багровая полоска заката, выше клубились тяжелые тучи, постепенно затягивая небосвод на западе.
Оскар проводил рассеянным взглядом стаю птиц, пролетавших над домом. В то же время ум его взвешивал все «за» и «против». Еще вчера он почти был готов отправиться куда угодно, но приезд Шарлотты остудил его пыл. Только благодаря ей он понял, во что его пытаются впутать. Вся эта романтика - чистейшая иллюзия. В мечтах он представлял себе, как они вместе с Гумбольдтом едут на слонах через джунгли Западной Индии, видел себя в самом сердце Черной Африки, преследуемым враждебным племенем пигмеев. Он был бы совсем не прочь пересечь в седле пустыни Центральной Азии, пережить невероятные приключения и вернуться в Берлин в ореоле славы, окруженным толпой восхищенных поклонниц и репортеров. Бог ты мой, до чего же наивным он был! Только сегодняшний вечер показал, какая роль отведена ему на самом деле.