Город Змей
Шрифт:
— Но мы должны еще немного потерпеть, — предостерегаю я, — наши враги скалятся друг на друга, как собаки, но нам нужно подождать, пока они займутся разборками, иначе они почувствуют исходящую от нас угрозу и объединятся.
— Повернись к виллаку, стоящему на инти ватана, — шепчет голос.
Я делаю, что он говорит, потом продолжаю:
— Перед выступлением вы пройдете крещение кровью. Вы выдержали многое, но впереди еще достаточно испытаний. Пусть это станет напоминанием о жертвах, которые вы
Ковши наполнены кровью. Это может быть кровь животных, но я почему-то уверен, что это не так.
— Вегетарианцам лучше покинуть помещение, — бормочу я, и вокруг раздаются злобные смешки.
— Это кровь побежденных, — говорит голос, и я послушно повторяю за ним, — кровь слабых и нищих духом. Чтобы очистить этот город, вы должны сначала прочувствовать его загрязненность. Удерживайте кровь в себе, когда будете пить ее. Тем, кто извергнет ее из своих желудков, здесь нет места, и они будут изгнаны.
Три виллака строевым шагом проходят от боковой части пещеры, напевая в такт ходьбе. Они принимают ковши из рук своего собрата на платформе, потом проходят по рядам, предлагая питье каждому из Змей по очереди и не двигаясь дальше, пока солдат не выпьет густую красную жидкость. Во время этой процедуры я продолжаю говорить:
— Сделайте глоток, не больше и не меньше. Те, кто не может выпить за свой город, нам не нужны, но не нужны и те, кто выпьет слишком много. Приветствуются только воины, проявившие умеренность и выдержку.
Я жду дальнейших инструкций, но их нет, поэтому я стою и смотрю, как Змеи с красными от крови губами и бесстрастными лицами заканчивают кровавый ритуал. Никто не отказывается, никого не рвет. Может быть, они уже проходили эту процедуру раньше. Я готов принять предложение, если оно последует, но мне ковша не подносят.
Когда кровь выпита последним из Змей, ковши возвращаются на платформу и виллак складывает их в кучу позади трона.
Мне дается указание общаться с воинами, делать комментарии и задавать вопросы.
— Но ничего не говорить про нас, — предупреждают меня.
Я брожу по рядам надменно, как настоящий Паукар Вами, и вглядываюсь в лица солдат, стараясь найти родственников. Они стоят по трое в ряд, между фалангами — промежуток, между триумвиратами — расстояние вдвое больше. Позади одиннадцать солдат стоят отдельно — новобранцы, ядро восьмого триумвирата.
Мне на ум приходит сержант, учивший меня, когда я только поступил в Гвардию. Я останавливаюсь в конце одной из фаланг и хлопаю по плечу дюжего тинейджера. Он вопросительно поворачивает голову, и я наношу ему удар в челюсть, отправляя в нокдаун.
— Я что, разрешил вам глазеть по сторонам? — ору я.
— Нет, сэр, — отвечает он с покрасневшим лицом, едва улыбаясь сквозь боль. Это большая честь —
— Встань!
Он встает. Среднего роста, крепко сбитый, широкое, открытое лицо. Не очень осмысленный взгляд.
— Как тебя зовут, парень?
— Леонард, сэр, первая фаланга, шестой триумвират.
— Давно у нас, Леонард?
— Три года два месяца и шесть дней, сэр.
— Какая хорошая память.
— Я отмечаю в календаре.
Я наклоняюсь к нему:
— Сегодня вечером возьми этот календарь, порви его и сожги.
Он растерян:
— Но… сэр… он принадлежит…
Я бью его по затылку:
— Я не просил обсуждать это. Я приказал.
— Да, сэр! — выкрикивает он.
Я отхожу от него и обращаюсь к остальным:
— Это касается вас всех. Сосредоточьтесь на настоящем. Пользуйтесь им. Дышите им. Соответствуйте ему. Прервите связь с миром времени. Если вы этого не сделаете, значит, вы принадлежите тому миру и не принадлежите мне.
По их сияющим лицам я вижу, что произвел впечатление, и чувствую, как гордость поднимается в груди. Я быстро подавляю это смехотворное чувство. Ведь это пешки виллаков, следовательно, мои потенциальные враги. Скорее бы закончить это представление и…
Я быстро следую мимо одиннадцати новобранцев, стоящих сзади. Один из них привлекает мое внимание. Я подхожу ближе, чтобы убедиться, что не ошибся, а он встревоженно делает шаг назад.
— Дрейк? Какого черта ты здесь делаешь? — спрашиваю я, а сын Фло таращит на меня глаза, потрясенный, что к нему обратился сам легендарный Паукар Вами. — Отвечай!
— Я… я Змея… сэр.
— Как давно ты здесь?
— Пару недель. Раз в несколько дней я тайком убегаю домой, но…
— Твоя мать знает об этом?
— Нет, конечно.
Он собирается с силами и прямо смотрит мне в глаза.
Я хочу спросить его, что он думает о том, как прореагирует Фло, если узнает, но потом вспоминаю, кого я должен изображать. Я делаю шаг в сторону от Дрейка:
— Скажи мне, почему ты здесь, парень? Что привело тебя в это печально известное логово воров… в эту пользующуюся дурной репутацией выгребную яму?
Разлается общий радостный смех. Но Дрейк крайне серьезен:
— Я хочу защитить свою мать, сэр.
— Каким образом?
— Хочу научиться сражаться. Город накануне волнений, но нет никого, кто бы защитил нас, кто бы поднялся против войска проклятых клуксеров.
— Проклятые клуксеры, — как эхо, повторяют некоторые Змеи.
Я останавливаю шум поднятием руки.
— Продолжай, — киваю я Дрейку, — говори так, чтобы все могли слышать. Как будто ты хочешь, чтобы слышал не только я, но и эта толпа.