Город Змей
Шрифт:
Билл трясет головой, и слезы льются по его лицу.
— Джейн, — всхлипывает он, — я любил ее. Я сделал это, чтобы спасти ее… я бы все отдал, чтобы вернуть ее… — Он падает с кровати, ползет ко мне и, цепляясь за мои ноги, выкрикивает: — Выслушай мое признание! Пожалуйста… я больше не могу…
— Хорошо, — отвечаю я холодно и прикладываю лезвие ножа к его морщинистому горлу. — Я отпущу тебе грехи.
Черты Билла разглаживаются, и он благодарно всхлипывает. Я терпеливо жду, пока он прекратит плакать. Теперь, когда настал долгожданный момент, у меня имеется достаточно времени. Я не спешу. Подожду, пока он сделает признание,
— Змеи похитили Рэтти и Джейн. Они велели мне убить Рэтти, чтобы спасти Джейн. Я изо всех сил пытался сопротивляться. Делал все, что мог. Даже пытался похитить тебя.
— Меня? — удивленно вставляю я. — Какое, черт возьми, я имел к этому отношение?
— Ты был очень важен для Змей еще с детства. Я пытался украсть тебя, чтобы обменять на девочек, но мне не удалось. У меня не было выбора. Я должен был выполнить приказ Змей. И я не мог дать Джейн умереть.
Билл закрывает глаза. Его подбородок дергается все сильнее. Приходится ниже опустить нож, который я прижимаю к его горлу, чтобы он случайно не порезался им.
— Это произошло здесь, — говорит он тихо. — Змеи доставили ее в этот дом. Вот почему я вернулся сюда. Тогда здесь не было ни крыши, ни верхнего этажа. После возвращения я достроил дом. Но первоначально это был просто остов здания. Змеи привязали ее к стулу в гостиной, — продолжает он, — они побрили ее наголо — как тебя, — завязали ей глаза и заткнули рот кляпом. Они заставили меня раздеться догола и пытать ее оружием и… собой. Понимаешь?
— Они заставили тебя ее изнасиловать?
Билл кивает и снова начинает дрожать.
— Это был ужасный сон наяву, даже хуже, потому что больная часть меня наслаждалась этим. Поэтому Змеи меня и выбрали — они почувствовали зло внутри меня и захотели вытащить его наружу. Когда все было закончено и они больше не могли развлечься за мой счет, они заставили меня убить ее.
У него по щекам льются слезы.
— Это полная чушь, — бормочу я и тыкаю острием ножа его в грудь. — Эй, старик, посмотри на меня. — Билл не реагирует. — Смотри сюда, я говорю! — Я толкаю его, и голова Билла устало поднимается. — В то, что ты мне сказал, я не верю. Они хотели, чтобы ты убил ее, но ты этого не сделал. Не смог. И поэтому твоя сестра была безжалостно убита. Ты не убил Рэтти. Она здесь, живая, вместе с остальными гарпиями.
— Верно, — говорит Билл, — озорница Рэтти. Она взяла мою книгу. Я должен пожурить ее, но не очень сильно. Она не хотела этого делать, но против природы не пойдешь.
— Тогда что за бред ты несешь насчет того, что ты ее убил? Если ты хочешь вызвать жалость…
Он хмурится:
— Это моя последняя исповедь. Думаешь, я стал бы тратить время, рассказывая сказки?
— Тогда что…
— Это было просто, — прерывает он, — жизнь Рэтти за жизнь Джейн. Я был доведен до отчаяния и сделал то, что они велели. Джейн была моей сестрой. Я не мог дать ей умереть, даже если мне пришлось бы мучить, насиловать и убивать для того, чтобы спасти ее. Я знал, что мне не будет прощения. Я планировал после всего покончить с собой — единственное подходящее наказание, которое я мог придумать. Но все равно я должен был это сделать. Джейн…
Он останавливается, потому что его душат рыдания. Я даю ему прийти в себя, стараясь угадать продолжение. Успокоившись, он
— Змеи обменяли их.
Мои глаза расширяются.
— Что?!
— Девочки были похожи лицом и фигурой. С бритой головой, повязкой на глазах и кляпом во рту я принял Джейн за Рэтти.
Моя рука с ножом падает вниз, и я отшатываюсь от Билла с глазами, полными ужаса.
— Змеи дали мне девочку для мучений. Чтобы спасти Джейн, я убил ту, которую они привели ко мне, думая, что это Рэтти. Но это была не она. Змеи поменяли их. — Он смотрит на меня и усмехается как человек, который попал в ад и до сих пор там находится. — Я мучил, насиловал, а потом жестоко убил Джейн, приняв ее за Рэтти Кроу. Когда все было кончено, Змеи открыли мне правду, а потом смотрели и хохотали, когда я плакал над кровавыми останками моей бедной обреченной сестры.
После этих слов старик замолкает, закрывает глаза и спокойно ждет, когда я избавлю его от страданий.
Часть четвертая
Сыны солнца
Глава первая
ПОСЛЕДСТВИЯ
Я выжимаю из своего мотоцикла все, на что он способен, и проглатываю улицы на скорости девяносто миль в час, потом сто и еще быстрее. Я игнорирую красный свет и одностороннее движение, поворачиваю, не снижая скорости, как будто проверяя, способен ли город оторвать колеса у моего байка и переломать мне кости.
Вскоре я попадаю в поле зрения полиции и слышу завывания сирен. Они устанавливают заграждения на дороге, которые я без труда преодолеваю, не включая мозги, автоматически анализируя обходные пути, предугадывая новые заграждения и изменяя маршрут прежде, чем столкнусь с ними. Половина меня хочет ворваться в засаду и пасть под градом пуль, но другая половина сопротивляется и умоляет поберечь свою жизнь. Пока две мои половинки сражаются друг с другом, я лечу на один шаг впереди смерти, готовый в любое мгновение остановиться, повернуться и встретить ее с распростертыми объятиями, если моя мрачная половина одержит верх.
Мысли о Билле свистят между спицами колес. Они быстрее, чем мой байк — быстрее, чем что-либо, — но они не обгоняют меня, а следуют по пятам, щекоча затылок и нашептывая в ухо: «Выхода нет, даже в смерти».
Я сворачиваю на длинный прямой отрезок пути и замечаю горящую баррикаду. Отсюда идет дорога на восток, перегороженная местными жителями. Никто не охраняет ее в такой ранний час. Увидев языки пламени, я принимаю решение. С улыбкой самоубийцы направляю байк в центр огромной кучи старых покрышек, столов, шкафов и стульев и жму на газ.
Скорость больше восьмидесяти миль. Я закрываю глаза и врезаюсь в смесь резины, пластика и железа. Осколки впиваются мне в лицо и руки. Что-то обжигает левое ухо. Смрадный воздух непригоден для дыхания.
Я прорываюсь сквозь баррикаду живым. Разгневанный, я стряхиваю горящие ошметки с лица и черепа, потом ощупываю поврежденные места. Множество порезов и царапин. Из мочки уха вырван кусок. Во всем остальном я цел и невредим. Проклиная глупость тех, кто строил эту баррикаду, я возобновляю путь, снова набирая скорость и срезая углы круче, чем всегда. Я потерял копов — они не рискуют соваться так далеко на восток. Теперь в честном состязании участвуем только мы вдвоем — я и смерть.