Город Змей
Шрифт:
— Но не в том случае, если напасть на них по-партизански, — возражаю я. — Подобраться с флангов в темноте, приведя их в замешательство, подложить мины на дорогах и в зданиях… мы можем деморализовать их еще до того, как они нанесут удар. Это план виллаков.
Без предупреждения кто-то стреляет из базуки или чего-то столь же тяжелого. Те из нас, кто забрался на стены, рассеиваются, когда начинается обстрел. Некоторые не успевают, и крики и стоны умирающих добавляются к визгу снарядов и глухим взрывам разваливающегося кирпича.
Они обстреливают площадь пять долгих минут, разрушая
Внезапно наступает пауза, когда войска снаружи скапливаются около новых проходов, ожидая приказа наступать. Мы спешим к заграждениям, что остались от стен, и готовимся к обороне, закладывая мины, выбирая цели, складывая около себя винтовки и пистолеты. Я ищу глазами командира гвардейцев (не для того, чтобы застрелить его, а просто любопытствуя, кем Тассо заменил Франка) и замечаю фигуру Джерри Фальстафа, командующего парадом с восхитительным хладнокровием.
Проходит минута. Две. Напряжение должно нарастать, но этого не происходит. Змеи твердо уверены, что мы ускользнем до окончания, пока другие погрузятся в кровавый финал. Оглядываясь, я вижу вокруг только бойцов, мрачно улыбающихся в предвкушении битвы, желающих, чтобы она скорее началась, и не думающих о возможной смерти.
Атака начинается без всякого предупреждения. Без труб и литавр. Только что гвардейцы стояли по стойке «смирно», а в следующее мгновение они уже несутся вперед, стреляя на бегу. Мы сдерживаем первую волну, вынуждая их остановиться и отступить, но немедленно возникает вторая волна, и они снова устремляются на нас. У нас нет другого выбора, кроме отступления, хотя несколько наиболее твердолобых остаются удерживать позиции. Они погибают через несколько секунд, но забирают с собой много врагов.
Взобравшись на каменную кладку, гвардейцы нарываются на мины, которые мы там разместили. Воздух наполняется разлетающимися кровавыми кусками человеческого мяса и костей. Они теряют двадцать или тридцать человек, но все равно продвигаются вперед. Через несколько секунд первые из них обезвреживают мины и бросаются в атаку на Змей, оставшихся на площади.
Бой жесток и беспощаден. Трое или четверо гвардейцев гибнут за каждого из наших, но их командиры это предусмотрели, и новые бойцы снова и снова безостановочно бросаются в атаку. Они вполне могли бы захватить наши позиции с помощью снайперского огня и коротких атак, но они стремятся к быстрой победе, возможно опасаясь угрозы нападения клуксеров, — не хотят столкнуться с войском Даверна в открытую.
Я остаюсь около Сарда и Змей, охраняя вход в подземные туннели, прорытый за последние несколько дней, через который мы можем ускользнуть. Участия в бойне я почти не принимаю. Истратил немного патронов, убил лишь одного солдата — душа к этому не лежит. У меня нет никакого желания убивать никого из гвардейцев, со многими из которых я когда-то служил.
Решив, что для нас уже достаточно — только что я видел, как двое Змей подорвались на гранате, — я даю
— Можешь пойти с нами, если ты передумал.
— Не-а, — смеется он, махая, чтобы я уходил. — Партия только приближается к кульминации.
Я машу ему на прощание, бросаю на остальных последний взгляд — они окружены войсками и наверняка обречены, — потом ныряю в туннель. Я ползу под острым углом, пока не попадаю в туннель большего размера, где можно встать во весь рост. Сард ждет меня. Когда я подхожу к нему, он ставит таймер на взрывчатку, которую мы разместили заблаговременно — все входы в подземный мир должны быть взорваны, — и мы спешим присоединиться к остальным.
Пять минут спустя мы стоим в маленьком помещении глубоко под Петушиной площадью. Взорвалась последняя из бомб. Наше исчезновение произошло удачно. Я считаю бойцов — двадцать три, включая меня и Сарда. Двое ранены, находятся в критическом состоянии и могут не дожить до рассвета. Но могло быть гораздо хуже.
— Сколько человек из дюжины, отобранной для этого задания, выжили? — тихо спрашиваю я Сарда.
— Все двенадцать, — отвечает он. — Я не использовал их на площади, а велел подойти позже.
— Неплохо. Когда вы встречаетесь?
Он смотрит на часы:
— Они уже должны быть на месте. Мне потребуется полчаса, чтобы добраться туда.
— Все готово? Ты провел испытания оборудования?
— Да, Сапа Инка.
Я крепко пожимаю ему руку:
— Желаю удачи, Кобра.
— И вам тоже, — откликается он и исчезает.
Я отсылаю остальных Змей с приказами сообщить виллакам, что я остаюсь здесь, чтобы дождаться отставших. Они уходят, не задавая вопросов, удрученные не понесенными потерями, а тем, что пришлось отступить. Надеюсь, что доживу до того момента, когда их настроение улучшится, хотя и сомневаюсь в этом.
Оставшись один в темноте, я некоторое время ожидаю, прислушиваясь к слабым звукам, доносящимся с площади, — гвардейцы сосредоточивают там свои силы. Потом отправляюсь в путь по многочисленным туннелям, которые отметил раньше на карте, двигаясь стремительно и никого не встречая.
Пространство около полицейского участка пустынно. Время 2:12. Змеи ускользнули, а местные жители мудро решили не высовывать носа на улицу. Я десять минут скитаюсь по крышам в поисках своего папаши. Никаких следов. Подожду его до половины третьего, а потом, если он не появится, придется идти без него.
Когда назначенный мной срок заканчивается, я спускаюсь на улицу. Я разочарован тем, что он не пришел, но плакать не собираюсь. Десять лет я неплохо справлялся, кося под Паукара Вами, так что могу и еще несколько часов побыть им.
Когда мои ноги касаются земли, из темноты раздается голос:
— Решил бросить своего старого папочку, Эл, мой мальчик?
Я улыбаюсь, отвернувшись к стене, потом меняю улыбку на мрачное выражение и поворачиваюсь к нему:
— Сколько времени ты за мной идешь?