Город. Сборник рассказов и повестей
Шрифт:
Дженкинс осекся. Формула запечатлена в его мозгу, он помнит ее, помнит слово, помнит мысль, помнит нужную интонацию, но не должен пускать ее в ход, должен забыть о ней, хранить ее в тайниках сознания.
Ведь она подействовала на гоблина. Значит, подействует и на него. Непременно подействует.
Человек тем временем повернулся кругом и теперь стоял, уставившись на Дженкинса, – плечи опущены, руки повисли.
На белом пятне лица зашевелились губы:
– Ты… ты…
– Я
– Здесь что-то было, – произнес Питер.
– Гоблин, – ответил Дженкинс. – Джошуа мне сказал, что к нам проник гоблин.
– Он убил Лупуса.
Дженкинс кивнул:
– Да, он убил Лупуса. Он и многих других убил. Это он занимался убийством.
– А я убил его, – сказал Питер. – Убил его… или прогнал… или…
– Ты его испугал, – объяснил Дженкинс. – Ты оказался сильнее его. Он испугался тебя. Страх перед тобой прогнал его обратно в тот мир, откуда он пришел.
– Я мог его убить, – похвастался Питер, – но веревка лопнула…
– В следующий раз, – спокойно заметил Дженкинс, – постарайся сделать более прочную тетиву. Я тебя научу. И сделай стальной наконечник для стрелы…
– Для чего?
– Для стрелы. Метательная палка – стрела. А палка с веревкой, которой ты ее метаешь, называется луком. Все вместе называется лук и стрела.
Питер сник:
– Значит, не я первый? Еще до меня додумались?
Дженкинс покачал головой:
– Нет, не ты первый.
Он пересек поляну и положил руку на плечо Питера:
– Пошли домой, Питер.
Питер мотнул головой:
– Нет. Я посижу здесь около Лупуса, пока не рассветет. Потом позову его друзей, и мы похороним его. – Он поднял голову и добавил, глядя в глаза Дженкинсу: – Лупус был мой друг, Дженкинс. Очень хороший друг.
– Иначе и быть не могло, – ответил Дженкинс. – Но мы еще увидимся?
– Конечно. Я приду на пикник. Вебстерский пикник. До него осталось около недели.
– Верно, – произнес Дженкинс, думая о чем-то. – Через неделю. И тогда мы с тобой увидимся.
Он повернулся и медленно пошел вверх по склону.
Питер сел около мертвого волка ждать рассвета. Раз или два его рука поднималась, чтобы вытереть щеки.
Они сидели полукругом лицом к Дженкинсу и внимательно слушали его.
– Теперь сосредоточьтесь, – говорил Дженкинс. – Это очень важно. Сосредоточьтесь, думайте, думайте как следует и представьте себе вещи, которые принесли с собой: корзины с едой, луки и стрелы и все остальное.
– Это новая игра, Дженкинс? – прыснула одна из девочек.
– Да, – сказал Дженкинс, – что-то вроде игры. Вот именно, новая игра.
– Дженкинс всегда к пикнику Вебстеров придумывает какую-нибудь новую игру, – заметил кто-то.
– А теперь, – продолжал Дженкинс, – внимание. Смотрите на меня и постарайтесь угадать, что я задумал…
– Это игра в угадайку! – взвизгнула смешливая девочка. – Угадайка – моя любимая игра!
Дженкинс растянул рот в улыбке:
– Ты права. Совершенно верно: это игра в угадайку. А теперь все сосредоточьтесь и смотрите на меня…
– Мне хочется испытать лук и стрелы, – сказал один из мужчин. – Потом, когда кончится игра, можно будет испытать их, Дженкинс?
– Можно, – терпеливо произнес Дженкинс. – Когда кончится игра, можете испытать их.
Он закрыл глаза и стал мысленно включаться в сознание каждого из них, проверяя всех поочередно и улавливая трепетное предвкушение в направленных к нему мыслях, ощущая, как его мозг тихонько щупают пытливые мысленные пальцы.
«Сильней! – говорил он про себя. – Сильней! Сильней!»
На экране его сознания появилась легкая рябь, и он поспешил разгладить ее.
Не гипноз, даже не телепатия, но что-то похожее, что-то очень похожее… Сосредоточить, слить воедино души собравшихся – вот в чем заключается его игра.
Медленно, осторожно он извлек из тайника формулу – слово, мысленный образ, интонацию. Потом передал все это в мозг, исподволь, не спеша – так разговаривают с ребенком, стараясь научить его верно произносить слова, правильно держать губы, двигать языком.
Подождал секунду, чувствуя, как другие ощупывают формулу, простукивают ее мысленными пальцами. А затем подумал громко – так, как думал гоблин.
И ничего не произошло. Ровным счетом ничего. Ни щелчка в мозгу. Ни такого чувства, словно падаешь. Ни головокружения. Вообще никаких ощущений.
Значит, провал. Значит, все кончено. Значит, игра проиграна.
Он открыл глаза и увидел тот же склон. И солнце так же светило в бирюзовом небе.
Он сидел молча, сидел как истукан, ощущая устремленные на него взгляды.
Кругом все осталось по-прежнему.
Если не считать…
Там, где прежде алел кустик иван-чая, теперь покачивалась маргаритка. А рядом с ней появился колокольчик, которого не было, когда он закрыл глаза.
– Уже все? – Смешливая девочка была заметно разочарована.
– Все, все, – ответил Дженкинс.
– Можно нам теперь проверить луки и стрелы? – спросил один из юношей.
– Можно, только поосторожней. Не цельтесь друг в друга. Это опасная штука. Питер вам покажет, как ими пользоваться.