Город. Сборник рассказов и повестей
Шрифт:
– Меня зовут Хомер, – сказал он, – я представляю псов. Если у вас есть старший робот, я хотел бы с ним поговорить.
С минуту роботы продолжали работать, наконец один из них повернулся, подошел к Хомеру и присел на корточки, так что его голова оказалась вровень с головой пса. Остальные роботы продолжали работать как ни в чем не бывало.
– Я робот по имени Эндрю, – сказал робот, присевший на корточки рядом с Хомером. – Меня нельзя назвать старшим роботом, потому что у нас таких вообще нет. Но я могу поговорить
– Я пришел к вам насчет Здания, – сообщил Хомер.
– Насколько я понимаю, – ответил робот по имени Эндрю, – ты говоришь о постройке, что к северо-востоку от нас. О постройке, которую ты можешь увидеть отсюда, если повернешься кругом.
– Вот именно, о ней, – подтвердил Хомер. – Я пришел спросить, зачем вы ее строите.
– Мы не строим ее, – сказал Эндрю.
– Мы видели, как там работают роботы.
– Да, там работают роботы. Но мы не строим ее.
– Вы кому-то помогаете?
Эндрю покачал головой:
– Некоторых из нас призвали… призвали пойти и работать там. И мы их не стали задерживать, потому что каждый из нас волен распоряжаться собой.
– Но кто же строит ее? – спросил Хомер.
– Муравьи.
У Хомера отвисла нижняя челюсть:
– Муравьи? Вы про насекомых говорите? Маленьких таких, которые в муравейниках живут?
– Вот именно, – подтвердил Эндрю.
Его пальцы пробежали по песку, изображая встревоженного муравья.
– Но они на это не способны, – возразил Хомер. – Они тупые.
– Теперь уже нет, – сказал Эндрю.
Хомер сидел неподвижно, будто примерз к песку, и холодные мурашки бежали у него по телу.
– Теперь уже нет, – повторил про себя Эндрю. – Теперь не тупые. Понимаешь, жил-был на свете человек по имени Джо…
– Человек? Что это такое? – спросил Хомер.
Робот прищелкнул с мягкой укоризной.
– Это были такие животные, – объяснил он. – Животные, которые ходили на двух ногах. Очень похожие на нас, с той разницей, что они были из живой плоти, а мы металлические.
– Ты, наверное, про вебстеров говоришь. Мы слышали про таких тварей, только зовем их вебстерами.
Робот медленно кивнул:
– Вебстеры – люди?.. Пожалуй. Помнится, был один род с такой фамилией. Как раз за рекой жили.
– Там находится усадьба Вебстеров, – сказал Хомер. – На макушке Вебстер-хилл.
– Она самая, – подтвердил Эндрю.
– Мы смотрим за этим домом, – продолжал Хомер. – Он считается у нас святыней, хотя нам не совсем понятно почему. Такой наказ передается из поколения в поколение: смотреть за усадьбой Вебстеров.
– Это вебстеры научили вас, псов, говорить, – сообщил Эндрю.
Хомер внутренне ощетинился:
– Никто нас не учил говорить. Мы сами научились. Мы постепенно совершенствовались. И других животных научили.
Сидя на корточках, робот Эндрю качал головой, словно кивал собственным мыслям.
– Десять
Хомер ждал, и, ожидая, он ощутил тяжелое бремя лет, давящее на холмы… Годы реки и солнца, годы песка, и ветра, и неба. Годы Эндрю.
– Ты старый, – произнес он. – И ты помнишь, что было столько лет назад?
– Помню, – ответил Эндрю. – Хотя я один из последних роботов, сделанных людьми. Меня изготовили за несколько лет до того, как они отправились на Юпитер.
Хомер притих, он был в полном смятении.
Человек… Новое слово.
Животное, которое ходило на двух ногах.
Животное, которое изготавливало роботов, которое научило псов говорить.
Эндрю словно прочитал его мысли:
– Напрасно вы нас сторонились. Нам надо было сотрудничать. Когда-то мы сотрудничали. Для обеих сторон был бы выигрыш, если бы мы продолжали сотрудничать.
– Мы вас боялись, – сказал Хомер. – Я и теперь вас боюсь.
– Ну да. Конечно, так и должно быть. Конечно, Дженкинс позаботился о том, чтобы вы нас боялись. Он был башковитый, этот Дженкинс. Он понимал, что вам надо начинать с чистой страницы. Понимал, что незачем вам таскать на себе мертвым грузом память о человеке.
Хомер сидел молча.
– А мы, – продолжал робот, – не что иное, как память о человеке. Мы делаем то же, что он делал, только более научно. Ведь мы машины, значит, в нас больше науки. Делаем более терпеливо, чем человек, потому что у нас сколько угодно времени, а у него были всего какие-то годы.
Эндрю начертил на песке две параллельные линии, потом еще две поперек. Нарисовал крестик в левом верхнем углу.
– Ты думаешь, я сумасшедший, – сказал он. – Думаешь, чушь горожу.
Хомер поерзал на песке.
– Я не знаю, что и думать, – ответил он. – Все эти годы…
Эндрю нарисовал пальцем нолик в клетке посередине.
– Понятно, – сказал он. – Все эти годы вас поддерживала мечта. Мысль о том, что псы были застрельщиками. Факты иной раз трудно признать, трудно переварить. Пожалуй, лучше тебе забыть то, что я сказал. Факты иной раз ранят душу. Робот обязан оперировать фактами, ему больше нечем оперировать. Мы ведь не можем мечтать. У нас нет ничего, кроме фактов.
– Мы давно уже перешагнули через факт, – сообщил Хомер. – Это не значит, что мы совсем пренебрегаем фактами, нет, иногда мы ими пользуемся. Но вообще-то мы действуем иначе. У нас главное интуиция, гоблинство, слушание.
– Вы не мыслите механически, – заметил Эндрю. – Для вас дважды два не всегда четыре, для нас – всегда. Иногда я спрашиваю себя, не слепит ли нас традиция. Спрашиваю себя, может быть, дважды два бывает больше или меньше четырех.
Они посидели молча, глядя на реку – ленту из расплавленного серебра на цветном поле.