Город
Шрифт:
Какой-то суетливый паренёк с кепи набекрень рванул лоскут ткани, врываясь в палатку, и позвал:
— Дядя Миша, дядя Миша, ай да к костру, супчик готов уже.
— Иду, иду, оставь нас одних, — он махнул ему рукой. Парень удалился. — Ну что ж, Эмиель, пришло время тебе встретиться с твоим другом, а заодно и обсудить все детали у нашего костра.
— Ни в коем случае, — лидер канувшей в небытие экспедиции разразился хохотом. — Ни в коем случае не могу отвергнуть ваше предложение.
Вдвоём они встали со своих мест и последовали к выходу. Михаил вышел первым, отдёрнув дверное покрывало, Эмиль за ним следом. Его взору предстало
— Нам сюда, — окликнул его Михаил, уже успевший удалиться на пару шагов от их палатки, но вовремя обернувшийся. В том месте, куда он указывал, играла музыка, кричали гитарные струны и вровень с ними трещало сразу несколько резвых голосов:
Я солдат — недоношенный ребёнок войны.
Я солдат, мама залечи мои раны.
Я солдат, солдат забытой богом страны.
Я герой, скажите мне какого романа.
Эмиль пришёл в себя, последовал за ним.
Они обогнули несколько конструкций, припали к какой-то вытоптанной дорожке, ведущей к одному из костров.
— Ну, сейчас я задам Петьке, — Эмиель начал игриво комментировать и продолжил: — За то, что инвалида посреди пустошей бросил.
— Петра? — Михаил успел лишь удивиться.
Эмиль подошёл к костру. Из большого бурдюка по центру как раз разливали ароматный, судя по всему с добавлением мяса, супец. Раздатчик лил своё блюдо в подставленные ему под самый нос чашки, лил осторожно и бережно, не проливая и капли. Эти люди, сидевшие вокруг костра, сварившие свой собственный суп, каждый из которых состоял в команде Михаила, явно не ели долгое время.
Где-то позади слышалась гитарная музыка.
Один из ребят, только что принявших в свои руки тарелку с горячей наваристой водой, оглянулся и прямо-таки подскочил с места, завидев Эмиля. Он не знал, чего ему ожидать, но ожидал худшего.
И с выбором не ошибся.
Эмиель с размаху заехал ему по морде, да так, что его тарелка с супом отлетела в костёр. Брызги драгоценного супа, россыпью впиваясь в угли, сгорели и превратились в вкусный пар, который тут же улетучился.
Избитый валялся на снегу, утирая кровь из носа рукавом.
Раздатчик рассвирепел от такого неуважения к его блюду, бросился с большой металлической ложкой на Эмиля, но Михаил остановил его на пол пути, накинувшись на него и впечатывая того в снег. И пока Миша успокаивал повара, тратя на это занятие почти все свои усилия, ибо повар был не маленьких размеров, он осуждающе крикнул на человека с крюком-рукой:
— Ты че творишь, брат? Чего вы с другом не поделили?
— Да какой он мне друг, — взъелся Эмиель, брезжа слюной. — Это гнида последняя, которую убить и закопать надо. Рыжий, ты какого черта от нас сбежал?
— Наверное, потому что я думал, что вы погибли, — съехидничал парень, что чуть не вызвало очередной всплеск эмоций у лидера экспедиции. — Что мне, мёртвых спасать что-ли? Если бы я за вами полез, то… одним трупом больше, одним меньше.
— Сейчас станет одним больше, — Эмиль накинулся на него, рванул за куртку и успел несколько раз ударить его целой рукой. Но остальные члены группы Михаила оттащили его, успокоили и усадили у костра, безвозмездно наливая супу. В их головах витали мысли больше не о милосердии и сострадании, а о том, чем бы им занять этого
— Его что же, убить что-ли за это надо? — Спросил Миша, усаживая на место повара и усаживаясь сам. — За то, что он испугался? Можно сказать даже трезво рассудил ситуацию.
— Если бы хотел убить, бил бы левой, с крюком, — отозвался запыхавшийся после потасовки Эмиль. — А это так, в профилактических и чисто ученических целях. Мало молодёжь лупят в наши дни. Вот Рыжий пусть и отдувается за всех своих сверстников.
— Моих сверстников, — кашлянул Рыжий. — По пальцам пересчитать. И вообще, очень эффективные у вас методы воспитания, дядя, ну просто до невозможности. И вообще, где ты руку то потерял, Эмильчик? Что это у тебя за руки-ножницы?
— Так, стоп, — прервал он его и остальных присутствующих. — Если тот человек, которого ты, Михаил, спас, это Рыжий, то где тогда мой, где Пётр?
— Не было никакого Пётра, — шмыгнул Миша.
— Был, — сказал один из Мишиных людей. — Если это тот, что во сне дочку зовёт, то был. Его тоже наш патруль нашёл.
— Да, тот, тут не спутаешь, — обрадовался Эмиль. — Зовите его к столу.
— Говорю же, не получится, — Михаил устал объяснять свою мысль. — Для всех людей в этом лагере ваш Город — это как Ноев Ковчег, слышал о таком? Ну так вот, все остальные города были не в полной мере оснащены и оборудованы, чтобы дать стольким людям приют, а что самое главное, укрытие от этой великой бури. Но Город со своей Чернодобывающей шахтой способен это сделать. Даже если температура опустится не до привычных минус сорока в период вьюги, а до минус восьмидесяти, они планируют переждать это время у вас.
— А кто сказал, что их туда пустят? — Эмиль задал чисто риторический вопрос.
— А кто сказал, что температура опустится лишь до восьмидесяти? — Не дал ответить Михаилу один из членов его патрульной группы, передавая свою опустошённую миску обратно повару, попутно ковыряясь в зубах.
— Никто и ничего никому не сказал, друзья, — продудел Миша, подкладывая в костёр свежие поленья, отчего в небо начали лететь снопы искр. — Вариант с убеждением откладывается в любом случае. В любом. Поверьте мне, я сам далеко не жестокий человек, но другого выбора у нас нету. Ради общего блага нам придётся убить тех, кто ведёт беженцев. Мы всего лишь срезаем гнилой участок гриба с его поверхности, чтобы не дать сгнить ему полностью. Это вынужденные меры. И по другому никак.
— А нет способа, — Эмиль знал, что говорит глупость, но всё же должен был это спросить, к тому же вид Петра рядом давал ему уверенности. — А нет способа, как бы уничтожить бурю? Не обойти, не убежать, а остановить?
Удивительно, но ни один из тех, кто находился у костра, не позволил себе и смешинки.
— Есть один, — как-то грустно отозвался один из членов патрульной группы. — Мы обнаружили, что ландшафт у мира меняется, вы, как можно судить по рассказу с кораблём, тоже это заметили. Так вот, ещё давно, года так два назад, когда моя группа исследовала пустоши, мы наткнулись на обсерваторию. Но нас от неё разделял разлом, и как-бы нежеланна она была для исследования, мы всё равно не смогли туда попасть. Мы недавно проходили рядом, в этом же месте, я отправил туда одного паренька и он подтвердил: на вершине горы стоит обсерватория, а сама гора как бесшовный снежный камень — никаких разломов.