Город
Шрифт:
"Знает!
– захолонуло у того в груди.
– Какой-то козел исполнил свой патриотический долг - заложил".
– Ну и чего скажешь?
– нарочито ласково, растягивая слова, спросил его Пантокрин.
– Неувязочка вышла, Наисветлейший!
– упавшим голосом проговорил премьер, стараясь не встречаться взглядом с правителем.
– Сбежал шпион по дороге.
– И, помятуя, что повинную голову меч не сечет, низко склонил её.
– Это как жа тебя, Петечка, понимать?!
– продолжал фарисействовать Пантокрин.
– Шутишь ты, али как?!
Грязнов-Водкин
– Какие уж тут шутки!
– тяжко вздохнул он.
– Та-а-ак!
– протянул Пантокрин, грозно приподнимаясь из-за стола. Но тона не изменил: - А кто это давеча мне докладал, что шпион пойман и все такое?
– Поторопился малость, Наисветлейший. Извини!
Покорность премьер-министра действовала на правителя, как красная тряпка - на быка, - лишь все более возбуждала. И уже не в силах сдерживать клокотавшую в нем ярость, Пантокрин подбежал к премьеру и так звезданул его кулаком в лицо, что, уж на что тот был крепок, но и то не удержался на ногах - упал.
– Я тебе покажу извинения, сучий ты потрох!
– заорал правитель города благим матом, топая ногами. В такие вот минуты он чувствовал себя особенно хорошо, ощущал прилив энергии, бодрости, будто молодел разом на добрый десяток лет, а то и на два.
– Засунь эти извинения себе в задницу, охламон. Совсем работать, понимаете ли, разучился. На пенсию что ли собрался?
– Обижаете, Ваша Гениальность!
– слезно проговорил Грязнов-Водкин, поднимаясь и вытирая носовым платком текшую из разбитой губы кровь.
– Не заслужил я подобных слов.
– Молчать, негодяй!
– пуще прежнего закричал правитель, брызжа слюной и выкатывая глаза. Вены на его старческой шее настолько вздулись от натуги, что, казалось, вот-вот лопнут.
– Ты почему себе позволяешь, когда правитель?!... Пошто перебиваешь?! Я тебя в люди, можно сказать!... Приблизил, понимаете ли, и все такое. А ты - перебивать, засранец!
– И правитель попытался вновь ударить премьера. Но тот был на чеку и вовремя уклонился от удара. Это привело Пантокрина в ещё большее бешенство.
– Это ты почему так?!
– завопил он, схватил премьера за грудки и принялся трясти, будто грушу.
– Если в течении двенадцати часов ты мне шпиона не найдешь, негодяй, разжалую. Будешь старшему бесу гальюн чистить. Понял ты, жирный боров?!
– А может шпиона кто того?
– чуть слышно проговорил несчастный премьер-министр.
– Чего - того?
– не понял Пантокрин.
– Может прирезал кто? Не мог он сквозь землю провалиться?
– В таком случае, где его труп?
– Ищем, Наисветлейший.
– Это был бы наихудший вариант, - проговорил Пантокрин, немного остывая и возвращаясь на место.
– В этом случае мы не выявим его сообщников. А без этого не сможем спокойно спать. Будем все время чувствовать себя, как на вулкане или того хуже - на пороховой бочке.
– А может быть обратиться
– робко спросил Грязнов-Водкин.
– Хорошая идея, - одобрил правитель.
– Только этот подлец уж слишком много берет. Боюсь, что у нас казны не хватит.
– Но ведь речь идет о национальной безопасности, Наисветлейший, раболепно проговорил премьер.
– Н-да, - почесал затылок правитель.
– Ты, пожалуй, прав. Здесь никаких денег, ни того.
– Он долго в задумчивости смотрел в пространство. Недовольно поморщился, будто у него болел зуб. Пожаловался: - Не люблю я с этими демонами общаться. Гнут из себя, понимаете ли, невесть что. Может, ты с ним поговоришь, а? Я скажу, как с ним связаться.
– Ну что вы, Наисветлейший, - возразил Грязнов-Водкин.
– Какой же демон станет со мной разговаривать.
– Тоже верно, - согласился Пантокрин, тяжело вздохнув.
– Придется самому... Ты вот что. Ты выйди пока. А то как бы не осерчал. Они, демоны, капризны до невозможности.
– Хорошо, Ваша Генеальность, - сказал премьер-министр. Встал и вышел из кабинета.
Пантокрин покосился по сторонам и стал быстро шептать заклинание вызова демона. Не успел он его ещё произнести, как увидел в кресле за столом, где только-что сидел сам, демона, а сам Пантокрин уже сидел на стуле за приставным столиком. Не нравились ему эти демонические штучки, но ничего не поделаешь, приходится мириться. Потому и сейчас он сделал вид, будто ничего особенного не произошло. Демон Фарух, который сейчас с недовольным видом восседал в кресле правителя, был так себе демоном, без портфеля, слонялся по задвокам Вселенной - контролировал нечистую силу, но обладал уникальными способностями ясновидения. От него невозможно было спрятаться. Он с высоты полета орла мог разглядеть иголку в стогу сена. Серьезно. Поэтому Пантокрин уже не раз обращался к нему за помощью.
– Ты, старый греховодник, мне всю обедню испортил, - недовольно проворчал демон.
– Я едва у ведьмы Пантомимы всю её епархию не выиграл в картишки.
– Здравствуйте, Фарух!
– почтительно поздоровался Пантокрин.
– Но епархия вроде как у церковников?
– У них своя епархия, у нас - своя. Говори - зачем я тебе понадобился?
– Так найти кое-кого надо.
– "Шпиона" своего что ли потерял?
– язвительно спросил демон.
– А вы откуда про шпиона знаете?!
– очень удивился Пантокрин.
– Бархан рассказал какой ты здесь опять спектакль с этим "шпионом" организовал. Дрянной ты человечишко, Пантокрин. Все тебе надо с кем-то воевать. Неужто за свою жизнь ещё не навоевался?
– Бархан не любит меня, потому освещает события в невыгодном для меня свете, - пожаловался правитель.
– А кого он любит?
– тут же согласился с ним демон.
– Может лишь себя, да и то по великим праздникам. Как получил должность статс-секретаря, на нас, рядовых демонов, даже не смотрит, мы для него пустое место... Ну, да ладно. Что у тебя стряслось? "Шпион" пропал? Угадал?