Город
Шрифт:
Одним прохладным августовским вечером, когда северный ветер дул из Финляндии и нес с собой запах свежей хвои, я сидел один на кухоньке и читал Джека Лондона. Соседи мои отправились в театр имени Пушкина на новую постановку; меня тоже звали, но современные советские драматурги мне нравились гораздо меньше, чем Джек Лондон. Дочитав повесть, я
9
Первая строка повести американского писателя Джека Лондона (Джона Гриффита Чейни, 1876–1916) «Зов предков» (1903), пер. М. Е. Абкиной
Когда в дверь постучали в первый раз, я даже не оторвался от книги. Мальчишка, наш сосед по коммуналке, часто развлекался так вечерами — бегал по общему коридору и колотил во все двери подряд. Знакомые все равно проходили в квартиру сами — замок на входной двери давно сломался. Да и не ходил к нам никто. Когда постучали в третий раз, чары Джека Лондона рассеялись. В легком раздражении я бросил книгу на кухонный столик и пошел ругать мальчишку.
В коридоре стояла молодая женщина. У ног чемоданчик, в руках картонка. На женщине было желтое ситцевое платье в белый цветочек. На шее простенькое ожерелье, меж ключиц спускалась изящная серебряная стрекоза. По загорелым плечам струились густые рыжие волосы. Она тебе сейчас станет рассказывать, что и платье не выбирала особо тщательно, и ожерелье, и не причесывалась, и не умывалась, и даже губы не красила. Не верь. Не может женщина так выглядеть случайно.
Женщина улыбнулась мне — так насмешливо скривив губы, что просто выводит из себя, не улыбка, а скорее ухмылка. Синие глаза смотрели прямо на меня —
— А ты уже не такой худой, — сказала она. — Но все равно щупленький.
— А у тебя волосы… — ответил я и тут же пожалел. Да только слово не воробей. Три с половиной года я грезил о ней — буквально в половине моих снов, что я мог потом припомнить, она шла по снегу в комбинезоне не по росту, — а когда она в конце концов появилась, мне в голову пришло только это? «А у тебя волосы»?
— Я тебе подарок принесла, — сказала она. — Посмотри, что изобрели.
И она откинула крышку картонки. Внутри в уютных гнездышках лежало двенадцать яиц. Белых, бурых, а одно — в крапинку, как стариковская рука. Она закрыла крышку и опять открыла — ей нравилась функциональная простота такой упаковки.
— Гораздо лучше, чем в соломе, — добавила она.
— Мы с тобой можем омлет сделать, — сказал я.
— Мы? — Она улыбнулась, отдавая мне картонку, взяла чемоданчик и дождалась, когда я распахну перед нею дверь. — Лёва, ты должен кое-что про меня знать. Я не готовлю.
Благодарности
Лучшей книгой о блокаде Ленинграда на английском языке по сей день остается «Девятьсот дней» Гаррисона Солсбери. Пока я писал «Город», эта книга постоянно была со мной, и я рекомендую ее всем, кто хочет больше узнать о Питере и его жителях во время Великой Отечественной войны. В равной степени я признателен книге странного гения — «Капут» Курцио Малапарте, где события поданы с совершенно иной точки зрения. Его описания немецкой тактики борьбы с партизанами, как и многое другое, принесли мне неоценимую помощь. Я бы хотел поблагодарить обоих покойных авторов за их книги. Если я не ошибся в деталях, это по большей части их заслуга.